Пока Кумоэр оставил меня в своём большом шатре залечивать рану, я, расспросив служанок и сопоставив услышанное с тем, что знала прежде, понемногу разобралась в положении дел у племён Нучжэнь.
Они делились на три великие ветви: цзяньчжоу, хайсий и северные. Последние жили далеко за Хэйтаха-вэй, не питали особого интереса к завоеванию Поднебесной и в нынешнем мятеже участия не принимали. Восстали лишь цзяньчжоу и хайсий.
Кумоэр, хотя и был ханом всех нучжэней, взошёл на престол недавно. Его отец Нахаци считался среди своего народа почти божеством, великим ханом, чьи победы прославили его имя и снискали всеобщую любовь. Но, увы, этот мудрый и грозный правитель не умел воспитывать сыновей. Шестеро братьев, включая Кумоэра, сцепились между собой за власть.
Неожиданно для всех победил младший — Кумоэр. Он сперва сговорился со старшим братом Баго и убил второго, Цинху, и третьего, Цилише, затем стравил Баго с пятым братом Хаша, а когда те измотали друг друга, Баго пал, Хаша был сослан к Ледяному морю. Остался лишь четвёртый, Дасули, сын наложницы, не имевший права соперничать с Кумоэром, рождённым от главной супруги.
Говорили, что от этой братоубийственной бойни Нахаци тяжко заболел и вскоре умер, а Кумоэр, не встретив сопротивления, занял трон.
Поначалу его власть держалась непрочно. Старейшины даже пытались созвать «съезд волков», чтобы избрать нового хана, но после того как Кумоэр без пощады казнил двух вождей и выставил их головы у ворот своего дворца, никто больше не осмелился заговорить о смене власти.
Чем яснее я понимала, с кем имею дело, тем сильнее охватывало уныние. Этот молодой хан был опасен, как хищник, и справиться с ним было почти невозможно.
Однако в последние дни он держался со мной вежливо: поселил в своём шатре, но не требовал делить с ним ложа. Я радовалась редкой передышке. В горах Чанбайшань росло множество целебных трав, а мази Нучжэнь действовали быстро. Через несколько дней плечо почти зажило.
Даже не выходя наружу, я чувствовала, как холодает. Сквозь щели в стенах из шкур просачивался ветер, пронизывая до костей. Похоже, снег был уже близко.
Постепенно я поняла и то, почему оказалась в этом стане. Отец Син Июн — министр Син Юй — давно враждовал с моим отцом, Лин Сюэфэном. Понимая, что не может его одолеть, он решил действовать иначе: притворился союзником, а сам вступил в тайный сговор с Кумоэром.
День, когда меня похитили, совпал с днём их восстания. Син Юй устроил в столице покушение на Сяо Хуаня, а Кумоэр должен был с помощью подкупленных людей прорвать ворота Шаньхайгуаня. Если бы план удался, конница Нучжэня уже к вечеру стояла бы под стенами столицы, и державе Великого У, осиротевшей после смерти императора, грозила бы гибель.
Но шпион в Шаньхайгуане был раскрыт Ци Чэнляном, а в столице заговор Син Юя и Син Июн потерпел крах. Если бы Сяо Хуань пал от их рук, я бы, пожалуй, перестала его уважать.
Тем не менее моё пленение — дело рук Син Июн. Ослеплённая ревностью, она не спешила убить Сяо Хуаня, зато поспешила отомстить мне.
Я вздохнула. Женская зависть страшнее любого яда.
Плечо уже почти не болело. В тот день, смазав рану мазью, я сняла повязку, поправила одежду и легла отдохнуть. Но едва сомкнула глаза, как в шатёр ворвался Кумоэр.
Я поднялась, заметив, что лицо его мрачнее обычного.
— Великий хан, что случилось?
Он бросил саблю на пол и усмехнулся:
— Твой муж пришёл.
— Что? — я не сразу поняла.
— Твой муж. Император, возглавивший войско, уже у Шаньхайгуаня. — Он шагнул ко мне и схватил за плечи. — Он наконец пришёл! Я ждал этого дня столько лет! Сошёл со своего золотого трона! Скажи, неужели мне не радоваться?
Голос его гремел всё громче, у меня звенело в ушах.
Я попыталась улыбнуться:
— Великий хан, здесь посторонние.
Он опомнился, но руки его всё ещё сжимали мои плечи, словно железные обручи.
— Вон, — коротко бросил он.
Служанки исчезли. Кумоэр усадил меня на постель, а сам сел рядом.
— Я видел твоего мужа, — сказал он вдруг, губы его изогнулись в насмешке. — Мне было четырнадцать, я сопровождал брата Баго в столицу с данью. Знаешь, что такое дань? Мы, нучжэни, должны были отдавать вам лучшие шкуры, женьшень, зверей, руду — всё, что добыли тяжким трудом.
Он говорил спокойно, но в голосе проскальзывала горечь.
— Дорога была трудная, снег по колено, разбойники нападали, но брат отбился. Если бы потеряли хоть телегу, нас бы ваши чиновники высекли. Когда добрались до столицы, брат спешил сдать товары, чтобы мясо не испортилось. Но чиновник сказал: подождите, у нас праздники, Новый год и день рождения Императора. — Кумоэр прищурился. — День рождения твоего мужа в первый день года?
Я кивнула. Да, Сяо Хуань родился в новогоднюю ночь. Мы были женаты меньше года, и я ещё ни разу не праздновала с ним этот день.
