Занавес приподнялся, и я увидела девушку лет восемнадцати‑девятнадцати, в белом без украшений, с простым шёлковым шнурком в волосах. Её лицо было безупречно, но взгляд — холоден и пуст.
— Госпожа, — сказала она спокойно, — не шумите. Подождите немного.
Она опустила занавес и обернулась внутрь, тихо спрашивая кого‑то. Оказалось, она — не хозяйка.
Через мгновение она вернулась, держа в ладони белый нефритовую подвеску в форме феникса:
— Господин велел передать: возьмите этот знак и получите возмещение в главном зале Фэнлайгэ.
Я взяла подвеску. Камень был тёплый, тонкой резьбы, с лёгким ароматом. Знакомым ароматом.
— Жуйнао‑сян… — прошептала я, поднеся к носу.
— Довольно? — холодно спросила девушка.
— Да, — поспешно ответила я и отошла в сторону.
Что ж, даже если не идти за «возмещением», эту подвеску можно продать за сотню лянов.
Девушка кивнула, велела вознице ехать. повозка покатила прочь, оставив за собой лёгкий аромат.
Я стояла, глядя ей вслед, когда за спиной раздался изумлённый голос:
— Девушка… ты понимаешь, кого только что ограбила?
— С чего это «ограбила»? — возмутилась я. — Просто взяла компенсацию.
Передо мной стоял молодой мечник в белом, с мечом за спиной. Он таращился на меня, будто увидел привидение.
— Кто был в повозке? — спросила я.
— Госпожа Бай, глава Фэнлайгэ, — выдохнул он.
Фэнлайгэ… Я вспомнила: Му Янь тоже говорил, что он из Фэнлайгэ.
Тот самый Фэнлайгэ, что за последние месяцы вырос из тайного братства убийц в могущественный союз, контролирующий торговлю, перевозки, соляные промыслы и банки по всему Цзяннаню и Цзянбэю?
И я только что вымогала деньги у его главы…
Мечник покачал головой:
— Белая госпожа добра сердцем, не стала наказывать даже за такое. Сейчас она спешит в дом Чжунов.
— В дом Чжунов? — переспросила я.
— Да. Вчера ночью род Чжунов был истреблён. Жива осталась лишь старшая дочь.
Я застыла. Чжун Линь — та самая девушка в зелёном…
— Белая госпожа едет туда, потому что Чжун Линь утверждает: убийство совершил Му Янь, один из глав Фэнлайгэ.
Му Янь? Тот самый, что прошлой ночью лежал у меня без сознания?
— Когда произошло убийство? — спросила я.
— Наверное, под утро, — ответил мечник.
Если под утро, значит, Му Янь не мог быть там. Он всё это время был со мной. Его подставили.
Я решила идти в дом Чжунов.
Перед воротами, окрашенными в красный лак, стояла та самая повозка. Вокруг толпились люди, дозорные в чёрно‑красных мундирах держали оцепление, а по другую сторону стояли ряды одетых в белое учеников Фэнлайгэ.
Я протиснулась вперёд и сказала одному из них:
— Мне нужно видеть вашу госпожу. Я могу подтвердить: прошлой ночью Му Янь был со мной, он никого не убивал.
Ученики переглянулись, и один шагнул вперёд:
— Благодарим за справедливость. Белая госпожа сейчас беседует с чиновником внутри. Прошу немного подождать, я доложу.
— Благодарю, — ответила я.
Он скрылся за воротами и вскоре вернулся:
— Госпожа занята. Просит вас проехать в главный зал Фэнлайгэ и подождать там.
— Конечно, — согласилась я.
Он подвёл меня к той же повозке. Возница Чжоу Юй нахмурился:
— Опять ты?
— Не бойся, — усмехнулась я. — На этот раз не за деньгами.
— Белая госпожа велела доставить девушку в главный зал, — пояснил ученик.
Чжоу Юй фыркнул, но промолчал.
Я поднялась в повозку. Внутри оказалось просторно, стоял маленький столик из красного сандала, два сиденья. Я постучала по столешнице — работа суйчжоуских мастеров, не хуже дворцовой.
Ученик сел напротив, а впереди возница щёлкнул кнутом.
В воздухе стоял лёгкий аромат Жуйнао‑сяна, смешанный с запахом лекарств. Видимо, Белая госпожа была нездорова.
— Простите, — обратилась я к спутнику, — вы, должно быть, один из старших в Фэнлайгэ?
Он улыбнулся:
— Зовите меня Цинь. Я всего лишь рядовой ученик, сегодня поставлен у ворот Чжунов.
Такой спокойный и вежливый — неудивительно, что Фэнлайгэ растёт, как на дрожжах.
Пока мы говорили, повозка остановилась. Цинь проводил меня через просторный двор.
Главный зал Фэнлайгэ оказался не строгим административным зданием, а скорее садом: искусственные горки, извилистые галереи, ручьи, цветущие кусты. Видно, что место перестроено из частного сада знатного вана.
Мы долго петляли по дорожкам, пока не подошли к скромному павильону над водой. Перед входом стоял высокий бронзовый курильник, из которого струился чистый аромат жуйнао‑сяна. За полупрозрачной занавесью виднелся письменный стол из красного дерева.
Обстановка была простая, без роскоши, куда скромнее, чем в повозке.
Цинь пригласил меня присесть и вышел.
Я, оставшись одна, пила чай и рассматривала комнату: полки с аккуратно сложенными свитками, горшок с изящным аспарагусом, чистый письменный стол и кресло с круглой спинкой. Вот и всё убранство. Видимо, здесь госпожа обычно работала.
На стене висел свиток с двумя строками каллиграфии:
«Не из прихоти люблю холодный облик — в стуже он прекрасней всего».
Ни подписи, ни печати. Почерк показался мне знакомым, и я невольно задержала взгляд.
В этот миг дверь тихо отворилась. Вошёл ученик в белом и улыбнулся:
— Простите, что заставили ждать.
Я поднялась, и вдруг мир перед глазами потемнел.
— Девушка, не взыщите, — услышала я его голос.
И сознание погасло.
