Я смутилась:
— Не так уж и в беде.
Он повернулся к Не Ханьжуну, и голос его стал холодным:
— Говорят, в городе неспокойно. Вы решили поднять мятеж?
— Перед вами ван! — рявкнул офицер с густой бородой. — Отступить!
Не Ханьжун усмехнулся, убрал нити:
— Мы лишь улаживали личные счёты. Простите, что потревожили вана.
— Мне нет дела до ваших счётов, — сказал Сяо Цяньцин. — Я просто забираю старую знакомую.
Он протянул мне руку:
— Садись.
— Эти двое — мои друзья, — я указала на Му Яня и Чжун Линь.
— Тогда все вместе, — кивнул он.
Так мы оказались в императорском особняке в Цзиньлине.
Когда отдышались, я спросила Му Яня:
— Так всё же, убийство семьи Чжун связано с Фэнлайгэ?
Он побледнел, но ответил:
— Связано. Только не по воле господина павильона. Это сделали те, кто не признаёт его власть.
— Хотят свергнуть его? — догадалась я.
— Да. А вас, скорее всего, он сам и спрятал в подземелье, чтобы уберечь.
Чжун Линь, молчавшая всё это время, вдруг сказала:
— Я видела убийцу. Это был Ли Сиянь.
Му Янь кивнул:
— Он один из первых учеников. Когда-то при старом господине Фэн Юаньцзяне павильон занимался всем: торговлей, убийствами. Новый господин установил правила, а Ли Си-янь не смирился. Теперь он готовит мятеж.
Он помолчал и добавил:
— Сегодня после полудня господин собирал всех глав школ, чтобы разоблачить изменников и очистить имя павильона.
— Значит, самое время туда вернуться, — сказала я. — Мы переоденемся, смешаемся с толпой, а Чжун Линь укажет на убийцу.
Му Янь согласился.
Сяо Цяньцин, слушавший нас, тихо рассмеялся.
— Что смешного? — спросила я.
— Ты, как всегда, ищешь бурю, — ответил он.
— А ты зачем здесь? — я прищурилась.
— А если просто хотел тебя увидеть? — он улыбнулся.
Я смутилась и отвела взгляд.
Он позвал служанку принести вина.
— Пусть будет «Бамбуковый лист», — сказала я.
Он кивнул.
Когда вино подогрели и налили в тонкие чаши, оно сияло, как жидкое золото.
— Я пришёл не только ради тебя, — тихо сказал Сяо Цяньцин. — Гробница почти готова.
Я вздрогнула. Он говорил о императорском мавзолее. После внезапной смерти государя тело всё ещё покоилось в зале Фэнсянь, ожидая завершения строительства.
— На церемонии ты должна быть, — добавил он.
Я опустила глаза. С тех пор я пила только «Бамбуковый лист». В каждом глотке был его запах.
— Всё ещё думаешь о нём? — спросил Сяо Цяньцин. — Полгода прошло. Пора отпустить.
Я сжала чашу, а потом встала:
— Когда гробница будет готова, я вернусь. Я не из тех, кто уклоняется от долга. А сейчас… я устала.
Я вышла из зала. На дворе стояло яркое летнее солнце. Тени пурпурных мирт ложились на камни тонкой сеткой.
Пять месяцев и семнадцать дней — столько его нет.
Я достала из рукава обломок «Ивового ветра». На лезвии, разломанном пополам, слова «Год от года — прощанье и утраты» были рассечены, как и всё остальное.
После полудня мы вчетвером, переодевшись, направились к Фэнлайгэ.
Перед воротами толпились мастера со всего цзянху. В переднем дворе стояли столы с чаем, принимали гостей.
Я заметила среди сидящих настоятеля Шаолиня, мастера Сюэ Чжэня, даосского наставника Цю Шэна и многих других.
На возвышении перед башней Чжуцзюэ стояли кресла для старших. Среди них — Не Ханьжун, женщина в белом Суцянь, и другие главы залов. Только места господина павильона и Му Яня пустовали.
Фэнлайгэ делился на семь залов по звёздам южного неба: Цзинму, Гуйцзинь, Люту, Чжэньшуй, Ихо, Синьжэ и Чжанъюэ. Первые пять располагались в разных землях, два последних — в Цзиньлине, при господине. Му Янь возглавлял зал Синьжэ, а Суцянь — Чжанъюэ, ближайший к господину.
Небо прояснилось, солнце осветило двор.
— Ваш господин опаздывает, — сказала я Му Яню.
— Он болен, — ответил тот. — Днём встаёт поздно.
Я вспомнила запах лекарств, что чувствовала в его покоях, и кивнула.
— Кстати, — спросила я, — как зовут вашего господина?
Му Янь улыбнулся:
— Ты странница, а не знаешь? Его зовут Бай Чифань: «Поздний звон в долгую ночь, одинокий парус у солнца».
Бай Чифань.
В этот миг шум во дворе стих.
Я поднялась так резко, что опрокинула стол.
— Что с тобой? — удивился Му Янь.
Из-за решётчатой арки, под навесом с цветущими туминовыми лозами, вышел молодой человек в синем. Он не сел, а лишь слегка поклонился собравшимся.
Его взгляд скользнул по толпе и остановился на мне.
Мы смотрели друг на друга через расстояние, которое вдруг показалось больше, чем весь мир.
