Он покачал головой, кашлянул и тихо ответил:
— Я знаю, он желает мне добра.
— Тогда зачем спорить? — улыбнулась я. — Посмотри на себя: стоит разозлиться, и кровь изо рта. Я бы тоже не отпустила тебя.
Он усмехнулся:
— Во Фэнлайгэ ждут тысячи учеников. Как я могу сидеть сложа руки? Если бы не моя мягкость к Ли Сияню, не случилось бы беды с домом Чжун.
Он всегда винит себя.
— Всё равно, — сказала я, — пусть дела подождут. Отдохни, иначе потом некому будет управлять Фэнлайгэ.
Он вздохнул:
— Даже если бы захотел вернуться в Цзиньлин, Ли Миншан не отпустит.
— Верно, — засмеялась я. — Разозлится — и вырубит тебя ладонью.
Я вспомнила, как мы везли его сюда, и сама попросила Суцянь ударить его по шее, чтобы усмирить. Стало неловко, я кашлянула.
Через несколько дней я решила поговорить с Ин. Нашла её на лугу: она лежала, положив голову на колени Хунцина, а тот лениво крутил в руках ветку ивы.
— Хорошо устроились, — сказала я, подходя.
— Ваше Величество, — улыбнулся Хунцин.
Ин махнула рукой, не вставая. Я села рядом:
— Ин, ты ведь знакома с Гуй Учаном?
— Конечно, — оживилась она. — Сяо Чан часто навещает меня.
— Где он теперь? — спросила я. — В тот день у Тайхэ он ударил твоего брата, но не хотел убить, верно? Он спас его?
— Разумеется, — кивнула Ин. — Тогда все думали, что брат умер. Я тоже. А Сяо Чан поднял его и унёс.
— Потом, — добавил Хунцин, — Императорская Матерь не нашла тела и велела поставить пустой гроб в Фэнсянь.
Я кивнула:
— А теперь где он? Можешь найти? Мне нужно с ним поговорить.
Ин моргнула:
— Зачем?
— Есть вопросы, — ответила я. — И ещё… что у вас с братом?
Она засмеялась:
— Он мой учитель. Мы договорились: когда я создам аромат, способный убить его, — я стану мастером.
Я только покачала головой. У рода Сяо, похоже, у всех странные понятия.
Хунцин улыбнулся:
— Император всегда баловал Ин. Что бы она ни попросила — всё исполнял.
— Конечно, — гордо сказала она. — Я захотела уединённое место для работы — он сразу выделил мне зал Инхуа.
Вот почему она жила одна — я-то думала, её изгнали.
— А я ещё носила тебе зимнюю одежду, — вздохнула я.
— Ту толстую? — фыркнула Ин. — У меня их полно, брат велел сшить. Но они ужасно некрасивые, я не ношу.
— Император велел делать розовые, — добавил Хунцин, смеясь.
— Фу, отвратительно! — отмахнулась Ин.
Я только развела руками. Когда-то и я любила розовое…
— Ладно, — сказала Ин, — попробую найти Сяо Чана. Но он непостоянен, где сейчас — не знаю.
Я поблагодарила. Хунцин вдруг сказал:
— Ваше Величество, полгода назад Чу-ван угрожал мне жизнью Ин и заставил напасть на императора. Я тогда думал, что он слишком силён, и не поверил, что смогу ранить. Но ударил изо всех сил… Когда понял, что попал, хотел умереть. Два дня я боролся с собой, чтобы не перерезать горло. Но я понял, смерть ничего не исправит. Пока есть опасность, я должен жить и защищать его.
Он замолчал, потом продолжил:
— Когда у Тайхэ император остался сражаться, я тоже остался, готовый умереть. Но он спас меня. Я не понимал, зачем спасать предателя? Потом понял, он никогда не говорил, что я должен умереть. Это я сам решил.
Хунцин улыбнулся:
— Император не любит говорить, он делает. Он не сказал, что простил меня, но простил. Не сказал, что заботится об Императрице, но это не значит, что не заботится.
Я подняла глаза, встретила его тёплый взгляд и тихо сказала:
— Спасибо, Хунцин… И не зови меня Императрицей. Меня зовут Лин Цанцан.
Он удивился, потом улыбнулся:
— Тогда не за что, Цанцан.
Мы оба рассмеялись.
Когда я вернулась, в галерее сидел Сяо Цяньцин с крошечной флягой вина. От него пахло крепким алкоголем.
— Один пьёшь? — спросила я.
— А нельзя? — лениво ответил он и сделал большой глоток, не вытирая потёкшее по подбородку вино.
— Что с тобой? — насторожилась я.
— Горло першит, — сказал он. — Пью, чтобы не кашлять.
— Вчера же уверял, что не простудишься! — я коснулась его лба. — Горячий, как уголь! Виделся с Ли Миншаном?
Он приподнял брови:
— Этот лекарь меня терпеть не может. Дастся ему случай — отомстит. — И, глядя на мою руку, добавил с усмешкой: — Если брат увидит нас так, не ревнует ли?
— Глупости, — сказала я. — Мы же не…
— Не говори «не», — перебил он, схватил меня за руку и прижал к колонне. — Не хочу слышать.
Он был так близко, что я видела красные прожилки в его глазах. Его дыхание, горячее и пахнущее вином, касалось моей шеи.
— Сяо Цяньцин, не надо… — начала я.
— А вот и он, — вдруг сказал он громко, глядя вперёд. — Ваше Величество, какая встреча!
Я обернулась. Сяо Хуань шёл по галерее с Суцянь. Увидев нас, он чуть замер, потом спокойно улыбнулся:
— Какая встреча.
— Почему не отдыхаешь? — спросила я, стараясь говорить ровно.
— Есть дела, — ответил он и прошёл мимо.
— Вот и недоразумение, — усмехнулся за спиной Сяо Цяньцин, снова отпивая. — Может, побежишь объяснять, что между нами ничего нет?
— Замолчи, — сказала я и схватила его за ворот. — Пошли.
— Куда? — спросил он, спотыкаясь.
— К Ли Миншану. Пусть осмотрит тебя, пока не превратился в пьяного безумца.
Он шёл за мной, ворча:
— Отпусти, я же без достоинства выгляжу… Эй…
Я не обернулась:
— Прости, Сяо Цяньцин.
— Что? — не расслышал он.
— Прости. Я не могу быть с тобой. Там, впереди, есть тот, кто ждёт меня.
Солнечные лучи падали на извилистую галерею, заливая её золотом. И я шла вперёд, туда, где он ждал.
