Я задумалась:
— Оценить трудно. Но скорость пули выше любой метательной иглы. Если напасть внезапно, даже мастер не увернётся. Но если он настороже — не знаю.
— Верно, — кивнул он. — Но у огнестрела есть слабость — громкий звук. После первого выстрела тебя уже видят. Тогда решает мастерство. — Он поднял палец. — Попробуй выстрелить в меня.
— В учителя? — я приподняла бровь.
— Не жалей, — улыбнулся он. — Посмотрим, сколько выстрелов успеешь, прежде чем мой палец коснётся твоего горла.
— Без меча, одной рукой? — усмехнулась я.
— Да. И помни: если промахнёшься — умрёшь.
Он был серьёзен. Я сосредоточилась, подняла оружие и нажала спуск.
Пуля свистнула, но его силуэт исчез. Мгновение — и холод коснулся шеи: его палец уже там.
В его глазах сверкнула сталь. На миг я поверила, что он и вправду убьёт. Потом его взгляд смягчился.
— Две пули — неплохо, — сказал он.
Я вытерла пот:
— Хотела шесть.
— Пусть это будет твоей целью. — Он указал на стены. — Эти знаки — по гексаграммам. Я буду называть их, а ты должна мгновенно находить и поражать нужный камень.
Я кивнула.
— А если захочу победить такого, как ты?
Он улыбнулся:
— Тогда тебе нужно видеть тело противника и загнать его в угол за пять выстрелов. Не рассчитывай на один. Предугадывай движение, перекрывай пути, и последняя пуля попадёт.
— Значит, нужно зрение, скорость и знание приёмов, — сказала я. — Трудно. Но когда смогу быть наравне с тобой, я стану сильной, верно?
— Верно, — ответил он. — Это не займёт много времени.
С тех пор мы тренировались ежедневно. Я научилась стрелять шесть раз подряд, но дальше прогресс остановился. Его движения были слишком быстры, глаза мои не поспевали. Каждый раз, когда он нападал, взгляд его становился ледяным, и я невольно дрожала.
Я искала способ предугадать его шаг. Однажды, наблюдая за птицей в небе, вдруг поняла: не нужно гнаться, нужно стрелять туда, куда она полетит.
Я вбежала в павильон:
— Учитель, сегодня ты точно обнажишь меч!
Он поднял голову от бумаг, улыбнулся:
— Хорошо, пойдём.
В каменной зале я закрыла глаза, мысленно повторила план и подняла оружие.
— Готов?
Первая пуля — в знак «Кань». Он двинулся к «Люй», я знала, что он выберет этот путь. Вторая — в «Сяого», третья и четвёртая — «Цзянь», «Гуань». Пятая — «И». Его фигура уже там. Шестая — «Чжэнь».
Звон металла разнёсся по залу: меч Царственный ветер отбил пулю.
— Удалось! — выдохнула я. — Ты вынул меч!
Он провёл пальцем по клинку, убедился, что тот цел, и улыбнулся:
— Превосходно. Не ожидал такой скорости.
— Это ещё не всё, — я подняла брови. — Однажды я тебя одолею.
— Буду ждать, — ответил он, тихо кашлянув.
Но сколько бы я ни старалась, дальше этого шага не продвинулась. Его меч был совершенен, без изъяна.
Я тренировалась до изнеможения. Даже за обедом с Сяо Цяньцином в трактире всё ещё мысленно просчитывала траектории.
Он говорил о делах столицы, потом вдруг схватил мои руки:
— Цанцан!
Я вздрогнула. Вокруг — взгляды девушек, следивших за ним с улицы. Их глаза метали молнии.
Я поспешно отодвинулась:
— Говори, я слушаю.
Он отпустил, вздохнул:
— Столько хлопот в столице, а я всё же приехал к тебе. А ты холодна.
— Что ж, — я улыбнулась, — скажи, чего хочешь.
Он посмотрел в окно, потом тихо сказал:
— Через два месяца Новый год. Срок подойдёт к концу.
— Да, — кивнула я. — Поздравляю, скоро взойдёшь на трон. Придумал ли девиз правления?
— Это не важно. У меня нет супруги. После восшествия я должен выбрать Императрицу.
— И кого? — удивилась я.
— Как ты думаешь?
Я растерялась:
— Меня? Но я не красавица, да и вдова…
— Не смей себя унижать! — резко перебил он. — Тот, кто не сумел тебя ценить, недостоин.
Он отвернулся, на его щеках проступил румянец:
— Ты мне действительно нравишься.
Я замерла, потом рассмеялась:
— За что же?
— Просто, — пробормотал он, смутившись.
— Тогда подумай о славе рода, — сказала я, всё ещё смеясь. — Историки напишут: «Императрица двух династий, коварна и бесстыдна…» — я не удержалась от смеха.
— Посмотри на себя, — он тоже рассмеялся.
— А что? — я сделала серьёзное лицо. — Хотела бы остаться в истории добродетельной.
— Ты? — усмехнулся он. — Скорее назовут тебя лисицей-обольстительницей.
— Зачем так прямо? — я фыркнула.
Он отвернулся к окну и вдруг спросил тихо:
— Цанцан, ты меня любишь?
— Конечно, — улыбнулась я. — Ты красив, кто бы не любил?
— Значит, если бы я был уродлив, не любила бы?
Я почувствовала неладное и поспешила сказать:
— Всё равно любила бы.
— Тогда… — он улыбнулся.
И прежде чем я успела понять, он обнял меня. Его губы коснулись моих, сладость, как мёд, заполнила дыхание. Я обвила его шею.
Когда он отстранился, я, переводя дыхание, засмеялась:
— Ты пользуешься внутренней силой, чтобы мучить меня?
— Понравилось? — прошептал он у уха.
Я честно кивнула:
— Да.
Он мягко улыбнулся и указал за окно:
— А с ним? С ним тебе тоже нравится?
Я посмотрела туда. Через улицу, в чайной, за окном сидел Ши Янь, а напротив него — Сяо Хуань, беседующий с торговцем. Наши окна были слишком близко. Всё, что произошло, он, вероятно, видел.
Я повернулась и улыбнулась:
— С ним… сердце бьётся слишком быстро, и я ни о чём не могу думать.
Сяо Цяньцин тихо усмехнулся и больше не сказал ни слова.
После того случая Сяо Хуань ничего не упомянул, и я тоже сделала вид, что ничего не было.
