— Нарушать обещания нехорошо, — её голос оставался мягким, но в нём звенела сталь. — Я не люблю тех, кто не держит слова.
— Что ж, — он тоже улыбнулся, — хочешь наказать меня за это?
— А если и так? — её пальцы поднялись.
Я поняла, что сейчас начнётся бой, и сердце сжалось. Говорили, что глава секты Линби — сильнейшая из живущих. Даже если Сяо Цяньцин не уступал Сяо Хуаню, против неё у него мало шансов.
Серебро мелькнуло, и тончайшие иглы сорвались с её пальцев.
Они летели стремительно, со свистом. Сяо Цяньцин не успел уклониться — его левый рукав разорвался, и он прижал руку к боку, побледнев.
Я не раздумывала. Палец сам нажал на курок. Пули вырвались одна за другой, и я, вися в объятиях Гуй Учана, выстрелила шесть раз подряд.
Дым ещё не рассеялся, как белая лента метнулась к нам.
Гуй Учан мгновенно оттолкнулся ногами от рамы, увлекая меня вниз.
Окно распахнулось от удара. Он перехватил ленту одной рукой, другой всё ещё удерживая меня, и, глядя внутрь, усмехнулся:
— Ломо, как поживаешь?
Она, держа другой конец ленты, ответила с лёгкой улыбкой:
— Кто бы мог подумать… Ваше Величество.
Потом повернулась ко мне:
— Мы снова встретились, девочка. Слышала, ты ранила Хуаня?
Сяо Цяньцин удивлённо взглянул на меня. Я кивнула:
— Да, это была я.
— Жаль, — сказала она спокойно. — Пуля не убила его. — И, вздохнув, она добавила: — Быть матерью и желать смерти сыну тяжело.
Меня передёрнуло.
— Ты… его мать?
— Да, — она кивнула. — Я — его родная мать. — Потом она взглянула на Гуй Учана и улыбнулась: — И жена Императора Жуй-цзуна. Девочка, тебе повезло больше, чем мне. Хуань хоть и упрям, но верен. А его отец был куда ветренее.
Она повернулась к Гуй Учану:
— Ваше Величество, сегодня вы в редком настроении, раз пришли ко мне?
Когда она говорила с нами, была величественна, но, обращаясь к нему, вдруг становилась мягче, почти кокетлива.
Гуй Учан улыбнулся, всё ещё держа ленту:
— Давно не видел тебя, Ломо. Боялся, что однажды уже не увижу вовсе.
— Вы всегда умели говорить так, чтобы я улыбнулась, — ответила она, приближаясь.
— Лишь бы ты улыбалась, — сказал он тихо.
Они стояли совсем близко. В её рукаве мелькнуло синее сияние.
Гуй Учан успел лишь чуть повернуться, и звук удара металла о плоть прозвучал глухо. Он прижал руку к плечу, согнулся.
— Тогда прими этот дар, — произнесла она всё тем же спокойным голосом и исчезла в лунном свете.
Я бросилась к нему. Из плеча торчал трёхгранный дротик, отливавший синевой; вокруг ткань пропиталась кровью.
— Нельзя трогать, — остановил он меня. — На нём яд.
Я заметила, что кровь странно тёмная.
— Что же делать?
— Подложи ткань и вытащи, — сказал он спокойно. — Яд не успел глубоко войти.
Он быстро надавил на несколько точек, вынул носовой платок и, одним движением, выдернул дротик. Кровь брызнула, но он не дрогнул.
Я помогла прижать рану.
— Может, позвать лекаря из Императорского врачебного двора?
— Не стоит, — он уже перевязывал плечо. — Яд не успел распространиться. Пару раз выведу — и всё.
— Ты часто сам лечишь свои раны?
— Конечно, — ответил он просто.
— И всё из-за этой Чэнь Ломо?
— Не всё, но почти, — усмехнулся он.
— Ли Миншан говорил, что я и Сяо Хуань — самая странная пара в Поднебесной. Но, кажется, вы с ней — ещё страннее.
— Миншан? Да, он так говорил, — Гуй Учан закончил перевязку и вытер пот со лба. — Откуда ты знаешь?
Я вздохнула:
— Встретились — и сразу кровь. Разве не странно?
— Разве это не похоже на то, как ты выстрелила в Хуаня? — улыбнулся он.
— Я хотя бы не мазала пули ядом, — буркнула я.
— А я крепче его, — ответил он с тем же спокойствием.
Я обернулась к Сяо Цяньцину. Его порванный рукав безвольно свисал.
— Тебя не задело?
Он нахмурился, потом вдруг прижал руку к груди:
— Кажется, болит.
Я испугалась:
— Где? Глубоко? Сильно?
Он рассмеялся:
— Глупышка, шучу.
Я уставилась на него, возмущённая:
— Так не шутят!
— Просто хотел разрядить обстановку, — сказал он виновато.
— Лучше держись подальше от этой женщины, — строго сказала я. — Она опасна.
— Хорошо, — легко согласился он, и улыбка его стала ослепительной.
Я невольно растерялась.
— Почему ты так радуешься?
— Потому что ты волнуешься за меня, — ответил он просто.
Я не нашла, что сказать, и только покачала головой.
Гуй Учан уже сидел в кресле, где недавно была Чэнь Ломо, и пил её чай.
— Садись, девочка, — сказал он. — Расскажу всё, чтобы ты не терзалась догадками.
Сяо Цяньцин усмехнулся:
— Может, мне рассказать вместо вас, дядя?
Он назвал его «дядей», значит, они давно всё знали.
Я вспомнила их разговор с Чэнь Ломо — выходит, Сяо Цяньцин когда-то был связан клятвой, данной его отцом.
Гуй Учан выглядел усталым и кивнул:
— Хорошо, расскажи ты.
Сяо Цяньцин начал спокойно, почти как повествователь древней хроники.
Истоки этой истории уходили к самому основанию династии.
Секта Линби возникла в седьмой год правления императора Тай-цзуна Дэчана. В летописях сказано, что его супруга, Императрица Шэнчунь, умерла годом раньше.
Но на самом деле именно она и создала секту.
