Прохладный полдень, наполненный лёгким свежим ветром, дарил редкое чувство умиротворения.
В кабинете мужчина, одетый в белый повседневный костюм MAIKE текущего сезона, сидел в итальянском кожаном кресле и невозмутимо читал «Международную финансово-торговую теорию». Он даже не подумал подняться или приветствовать гостей.
— Мицуми… — Така́мия Ёити нарушил неловкую тишину и слегка подтолкнул стоящую рядом сестру. — Михо хочет кое-что тебе сказать.
— Кое-что? — не поднимая глаз от книги, спокойно откликнулся Симидзу Мицуми. — Говори.
Её сердце болезненно сжалось. Она заранее знала, что он едва ли обратит на неё внимание… но столкнуться с этим снова было невыносимо.
— Я решила уехать из Китая и вернуться в Японию, — произнесла Така́мия Михо, стараясь держать голос ровным. Она репетировала эту фразу десятки раз — это была её последняя попытка. Если в нём осталось хоть капля чувства… он должен удержать её.
Симидзу Мицуми впервые приподнял взгляд от книги. Впервые за всё время он удостоил её прямого взгляда. Но его слова разбили остатки её надежды:
— Вернуться в Японию? Что ж, тебе давно пора.
— На этот раз… — Михо прикусила губу. — На этот раз, если я уеду, я не вернусь в Китай до твоего возвращения.
— Прекрасно, — бесстрастно пожал он плечами. Его хищные, чуть раскосые глаза были холодны и равнодушны.
— Ты… ты не собираешься меня удерживать? — сорвалось у неё громче, чем она хотела. Воспитание, этикет, гордость, всё рухнуло.
Она дала себе слово: если сегодня он не проявит ни малейшего чувства, то она полностью откажется от этой любви. Но услышав его ответ, она, отчаянно цепляясь за последнюю надежду, всё же хотела услышать подтверждение.
— А с чего я должен тебя удерживать? — с лёгкой насмешкой ответил он.
Да… почему? Женщины всегда так упорно отказываются видеть правду.
Да, почему? Он не любит её. Никогда не хотел её. Пусть она и носила эту тайную любовь к нему двенадцать лет, для него она ничего не значила.
— Я… — Она открыла рот, но слова не родились.
Она никогда не думала, что уступит сопернице, Лин Хаохао. Внешность, происхождение, воспитание — всё в ней подходило для роли жены наследника семьи Симидзу. Но… его взгляд никогда не останавливался на ней.
Она медленно закрыла рот, развернулась и направилась к двери, удерживая последние крупицы достоинства. Она — дочь рода Така́мия. Она не имеет права быть слабой.
Она уже пролила слишком много слёз из-за него. Ещё — нельзя. Ещё — не позволит себе.
Ёити посмотрел на уходящую сестру, потом перевёл тяжёлый взгляд на Мицуми, который даже не попытался скрыть равнодушие.
— Ты причинил ей очень глубокую боль, — тихо сказал он. Но одновременно он впервые увидел, насколько сильной может быть его сестра, та, что всегда напоминала хрупкий цветок плюща. И всё же в этот момент она не пролила ни одной слезы.
— И что? — равнодушно ответил Мицуми. — Если ты не хотел, чтобы я её ранил, тебе не следовало приводить её ко мне.
Кроме Хаохао, мне безразлично, насколько сильно я раню других. В этой жизни я хочу лишь одного, не причинять боли ей.
— Ты мог хотя бы сказать это мягче, — вздохнул Ёити. — Тогда Михо не пришлось бы переживать всё так тяжело.
Для него это были два важных человека: друг и сестра. Он не мог заставить друга полюбить Михо… но и смотреть на то, как она страдает, тоже не мог.
— «Мягче»? — Мицуми чуть нахмурился. — Кажется, Хаохао тоже мне это говорила…
Наверное, он действительно слишком холоден. Он никогда не понимал, как это, говорить мягко.
— А ты сам? Вернёшься в Японию вместе с Михо? — спросил Мицуми, явно не желая продолжать тему интонаций.
Ёити кивнул.
— Да. Я вернусь с ней. Я и приехал в Китай только потому, что беспокоился за неё. Теперь, когда она возвращается, и мне пора.
— Возвращаетесь в Японию…
— Да. А ты? Срок обмена уже закончился. Ты вернёшься в Тодай?
— Возможно, останусь в Китае, — спокойно ответил Мицуми. До тех пор, пока он и Хаохао не закончат учёбу. Потом, вернётся в Японию вместе с ней.
— Ты хочешь остаться?
— Да. После выпуска нам с Хаохао пора бы пожениться.
Он мог не придавать значения формальностям, но Хаохао — придавала. И ради неё… он готов был произнести любые священные клятвы перед Богом.
***
Бум!
Неожиданное столкновение плечами, и Лин Хаохао снова столкнулась у бассейна дома Симидзу с Хагония Михо.
— Ты тоже пришла к Мицуми? — Хаохао почесала затылок, не зная, что сказать.
После той встречи в ресторане слухи о её романе с Мицуми почти исчезли. Говорили даже, что Михо оформляет академический отпуск, установив рекорд самой короткой студенческой программы по обмену в истории G-университета.
Михо внимательно посмотрела на Хаохао, сжав губы.
— Да. Я приходила к Мицуми. Но… всё уже закончено. — Она подняла голову чуть выше, не желая показывать слабость.
— Понятно, — неловко сказала Хаохао и сделала шаг в сторону, собираясь уйти.
Они обе любили одного мужчину. И он выбрал Хаохао.
Хотя нельзя было сказать, что Хаохао “увела” его у Михо — их встреча произошла куда позже.
— Тогда я пойду.
Она повернулась. Но что-то красное мелькнуло у её уха — и Михо резко окликнула её:
— Подожди!
Хаохао остановилась и обернулась, недоумевая.
— Это… кроваво-красный нефрит? — почти шёпотом спросила Михо.
Кровавый нефрит — наследственная драгоценность рода Симидзу. Символ преемника семьи.
Он… подарил его Лин Хаохао?
Что это значит?
Неужели он уже сделал свой выбор?
Уже признал её будущей хозяйкой рода Симидзу… своей единственной женой?
— О, ты тоже знаешь о кровавом нефрите? — Лин Хаохао невольно коснулась мочки уха.
Конечно она знала. В детстве она бесчисленное количество раз просила его подарить ей хоть один из камней кровавого нефрита, но так и не добилась этого. С возрастом она смирилась и перестала мечтать. И вот теперь, снова видит этот камень… только он украшает другую женщину.
— Каким способом ты заставила Осами отдать его тебе? — Михо всё-таки не удержалась. Что у неё есть такого, чего нет у неё самой? Чем она смогла заслужить этот нефрит?!
— Способом? Да никаким. Я даже не успела попросить, Мицуми сам снял серьгу и надел на меня». До сих пор уши болят…
— Никаким способом… — рассеянно повторила Така́мия Михо.
Значит, так просто… так легко она получила то, о чём она сама мечтала многие годы.
Её взгляд невольно задержался на девушке перед собой: та светилась, буквально сияла счастьем и тихой сладкой радостью — как будто издеваясь над её поражением.
— Эй… ты в порядке? — Лин Хаохао шагнула ближе.
Выражение Михо действительно было странным, таким тёмным, полным обиды, почти отчаяния.
— Ты…
Резкий толчок, и Хаохао не успела договорить. В следующее мгновение её тело сорвалось назад и рухнуло прямо в воду бассейна.
— Мм… п—помогите! — она отчаянно замолотила руками, не чувствуя дна под ногами.
Холодная вода бесстыдно вливалась в нос, уши, рот. Стоило ей открыть рот, чтобы позвать на помощь, и она снова заглатывала воду. Вот оно, горькое последствие того, что она так и не научилась плавать…
— Я… — Михо вытаращилась на собственные руки, словно впервые их видела.
Она не хотела её толкать. Она вовсе не собиралась причинить ей вред. Всё произошло так быстро, что она сама не поняла — как.
— Я… я не нарочно! — выкрикнула она, будто это могло что-то изменить.
— Мм… — Хаохао захлёбывалась, барахтаясь в ледяной воде.
Да кому сейчас есть дело, нарочно это или нет?!
— Ты… г—глрр…! — она снова попыталась сказать хоть слово, но только ещё раз хлебнула воды. — Пожалуйста… п—помогите!..
Вода была до боли холодной, словно иглы впивались в кожу.
— Я… я не умею плавать! — запаниковала Михо.
Отлично. Значит, обе они, классические «сухопутные утки».
Хаохао отчаянно пыталась шевелить руками, но они становились всё тяжелее… словно к ним привязали по тысяче килограммов. Даже если Михо сейчас побежит за помощью, она уже не успеет.
Руки медленно опустились.
Дышать становилось всё труднее. Веки норовили закрыться.
Неужели всё… конец?
Теперь, когда она наконец осознала, как сильно любит его… Когда не успела вкусить эту любовь до конца… Когда только-только сдала экзамены по английскому и так и не увидела результаты… Когда ещё не насладилась премией за журнал…
Когда даже не попрощалась с папой, мамой и старшим братом…
Господи… как же хочется спать… так устала…
Она… тонет!
Михо в отчаянии металась у края бассейна. Это из-за неё… что делать? Прыгать за ней? Но она не умеет плавать! Да! Надо бежать за помощью!
Забыв о всех уроках матери и учителей о правильной походке и недопустимых больших шагах, Така́мия Михо сорвала с ног туфли на каблуках и босиком понеслась к дому.
***
— Скорее! Быстрее к бассейну! Лин Хаохао тонет! — схватив за рукав ближайшего слугу, она закричала что есть силы.
— Госпожа Лин… тонет?» — слуга на мгновение замер, затем бросил тряпку и рванул вперёд.
Но его опередила стремительная белая тень.
Человек в белом молниеносно оказался у кромки бассейна и без колебаний прыгнул в воду.
Симидзу Мицуми быстро подплыл к уже почти уходящей под воду Хаохао, крепко поймал её и поднял на поверхность, всё в одном плавном, точном движении.
— Хаохао! — он окликнул её и уложил на газон. С головы до ног мокрый, утративший всю обычную хладную элегантность, осталась только паника, страх и отчаянная торопливость.
Лин Хаохао не реагировала. Лицо мертвенно-бледное, ни капли цвета.
Не колеблясь ни секунды, он наклонился и начал делать ей искусственное дыхание, спеша, почти срываясь.
Он никогда не думал, что может потерять её.
Если исчезнет свет солнца, в аду всегда будет тьма.
Но… он уже увидел свет. Почувствовал желание. И теперь больше не мог отпустить его.
Если её не станет, останется ли он собой?
Мгновение…
Секунда…
— Дыши! Хаохао! Почему ты не приходишь в себя?!
Две…
— Кх… кх—!
Она резко выплюнула воду и медленно раскрыла глаза.
Свет… такой яркий.
Она ведь умерла?
Почему же ей так холодно?
Глаза снова тяжело опускаютя, просто хочется спать… хоть немного…
— Хаохао, не смей закрывать глаза!
Такой знакомый голос.
Она… она всё ещё слышит Мицуми? Значит… Господь к ней милостив!
