К четырём часам утра они снова начали действовать. Всё это время Наоми лежала на диване в гостиной, но сна не было и в помине, она лишь свернулась клубком и неподвижно ждала. Канако, уронив голову на руки, дремала за обеденным столом. Они не обменялись ни словом.
— Наоми, хочешь сэндвич? — спросила Канако, доставая из холодильника молоко и сок и ставя их на стол.
— Не хочу. Аппетита нет, — ответила Наоми.
— А ужинала ты нормально?
— Нет. Если честно, с обеда вчерашнего дня ничего не ела, только собу.
— Тогда поешь хоть через силу. Нас ждёт тяжёлая работа.
Слова Канако звучали разумно, и Наоми взяла предложенный яичный сэндвич. Он, похоже, был домашний, с обильным майонезом, вкусный. Сев за стол, она съела один, потом, не удержавшись, взяла ещё, с ветчиной. Этого оказалось достаточно.
— Канако, у тебя при себе паспорт, билеты и деньги?
— Конечно. Всё приготовлено ещё со вчера.
Канако предложила новую идею, отдать смартфон Тацуро Линь, чтобы тот избавился от него в Шанхае. Тогда, если кто-то начнёт искать, GPS покажет, что владелец покинул страну.
— Знаешь, Канако, я, кажется, тебя недооценивала, — сказала Наоми, опершись щекой на ладонь.
— В каком смысле?
— Не думала, что ты такая сильная.
— Я не сильная. Муж бил меня, а я даже сопротивляться не могла.
— Но сегодня ты была гораздо спокойнее меня.
— Правда?
— Да.
— Я просто научилась создавать в себе убежище, — тихо сказала Канако.
— Убежище?
— Да. Когда он поднимал на меня руку, я представляла, что живу не настоящей жизнью, а временной, а настоящая, где-то далеко. И тогда становилось легче. Пусть это и бегство, но оно спасало.
— Понимаю…
— Сегодня я избавилась от Тацуро, но уверена, что не получу травмы. Нужно лишь поменять местами убежище и реальность и всё.
Канако говорила спокойно, без тени позы. Наоми не нашла, что ответить, но подумала, что это, пожалуй, к лучшему, если Канако не теряет самообладания, значит, и ей самой будет проще забыть.
Когда они закончили есть, решили выезжать. За окном уже светлело. По прогнозу — пасмурно весь день, и это радовало, жара не помешает, а в горах, может, даже прохладно. Они спустились в подземный гараж, завели BMW и выехали. На улицах почти никого, лишь разносчик газет да старик с собакой. Дороги пусты, и Наоми сильнее нажала на педаль. На повороте сумка в багажнике резко скользнула вбок. Ах да, там ведь лежит труп. Мысль об этом вызвала тошноту.
На скоростной трассе машин стало ещё меньше. Во время репетиции вокруг мчались потоки, и напряжение было невыносимым; теперь же тишина казалась странной.
— Похоже, приедем раньше, — сказала Наоми.
— Тем лучше, — ответила Канако с пассажирского сиденья.
— Может, и так, но если нас кто-то увидит на перевале в такую рань, будет подозрительно.
— Никто не обратит внимания. Скажем, что за горными травами приехали.
— Верно.
Больше они не разговаривали. Канако листала что-то на телефоне, Наоми слушала музыку из радио и вела машину. Восток затянуло серыми облаками. Хорошо, что не солнечно, не хотелось, чтобы их видело само небо.
На вершину перевала Микуни они добрались к восьми утра. Поставили машину на прежнем месте и пошли в лес проверить, не тронул ли кто выкопанную яму. Сердце Наоми билось чаще, вдруг кто-то нашёл и засыпал её? Но всё осталось, как было. Плёнка на месте, листья не тронуты. Она облегчённо выдохнула. Подняв плёнку, убедилась, что в яме лежат две лопаты, и вернулась к машине.
Открыв багажник, они вытащили тяжёлую сумку. Репетиция не прошла даром, справились без особого труда. Но дальше начиналось сложное, как тянуть её по мягкой земле? Стоило ступить с гравия в лес, как колёсики сумки беспомощно увязли.
— Пора доставать блок, — сказала Канако, уперев руки в бока. Она достала из сумки блок и верёвку, зацепила за ветку в пяти метрах, продела верёвку и привязала другой конец к ручке.
Вдвоём они тянули, словно в перетягивании каната. Блок творил чудеса, сумка медленно, но неуклонно ползла по земле. Наоми даже захотелось поблагодарить человечество за изобретение этого устройства. Переставив блок ещё несколько раз, они наконец дотащили ношу до края ямы.
Сев на траву, немного перевели дух. Над ними кружили крупные птицы, не вороны, но, должно быть, почуяли запах смерти.
— Может, закопаем прямо в сумке? — спросила Наоми: видеть тело ей не хотелось.
— Нельзя. Разложение замедлится, — покачала головой Канако.
Наоми могла лишь восхищаться её хладнокровием. Казалось, рядом с ней теперь живут две разные Канако. Она заставила себя собраться и встала. Расстегнула молнию и вновь увидела Тацуро. Лицо почернело, рот приоткрыт, глаза вывернуты. Смотреть было невыносимо, но она не отвела взгляда и почувствовала странную уверенность.
Они подняли одну сторону рамы и опрокинули тело в яму. Оно глухо ударилось и перекатилось. Пижаму снимать не стали, тело окоченело. Наоми засыпала его землёй. И вдруг осознала, она действительно лишила жизни человека. Пути назад нет, но и сожалеть нельзя. По коже побежали мурашки, и она, скрывая лицо, продолжала работать молча.
Когда всё было готово, они утрамбовали землю, прикрыли листьями и ветками. Остатки почвы рассыпали вокруг, чтобы не бросалось в глаза.
— Думаю, теперь всё, — сказала Канако, вытирая пот со лба. — Если только здесь не построят парк или курорт, никто никогда не найдёт.
— А лопаты? — спросила Наоми. — Не хочу их везти обратно.
— И я не хочу. И сумку, и блок, и верёвку тоже. Но здесь бросать нельзя, выбросим по дороге, в разных местах.
Канако держалась до конца.
Когда они вернулись к машине, по дороге проехали два самосвала. Водители, удивлённые видом двух молодых женщин в горах, проводили их откровенными взглядами, но вскоре забыли. Никто бы не догадался, что здесь только что зарыли труп.
Дождавшись, пока грузовики скроются, женщины переоделись, выпили воды. Птицы, кружившие над лесом, исчезли.
В Токио они вернулись уже после полудня, на трассе случилась авария, и движение застопорилось. В машине почти не разговаривали, лишь короткие фразы:
— Не двигается совсем.
— Успеем ли?
— Успеем.
— Хорошо, что самолёт вечером.
Оставив машину у дома Канако, они направились на вокзал. С Линь договорились встретиться в два часа. Вместе поедут на «Нарита-экспрессе», проводив его до вылета, и всё завершится.
Он ждал их у памятного колеса в подземном вестибюле Маруноути, выглядя растерянным. На нём была простая футболка, видно, другой одежды не имел. Увидев его, Наоми ощутила настоящее облегчение, план завершён. Но тут же по спине пробежал холодок, перед ней стоял человек, удивительно похожий на убитого Тацуро.
— Господин Линь, спасибо, что сдержали слово, — сказала она, подходя ближе и касаясь его руки, словно убеждаясь, что это другой человек.
— Здравствуйте, — ответил он, смущённо улыбнувшись.
— У вас только эта сумка? — спросила Наоми, глядя на дешёвый спортивный баул у его ног.
— Только смена одежды. Остальное отдал друзьям.
— Понятно. А брокеру вы заплатили?
— Да. Когда сказал, что завтра возвращаюсь в Китай, он испугался.
— Надеюсь, о нас вы не упомянули?
— Нет. Сказал, будто занял деньги у директора Ли.
— Хорошо.
— Вы обе усталые, всё в порядке? — спросил Линь, глядя на них поочерёдно.
— Всё нормально, не беспокойтесь, — ответила Канако. — Только одно, нужно снять ещё сто тысяч йен в банке напротив. Вчерашние сто, вместе будет двести, это ваш гонорар.
— Понял.
Они втроём перешли улицу и вошли в филиал банка «Котобуки». Канако передала карту, и Линь снял деньги в банкомате. Купюры она забрала себе.
— Отдадим в конце, извини. Нам страшно, если вы сбежите, всё пропало.
— Я понимаю. Не убегу, — спокойно ответил он.
Они вернулись на вокзал, купили билеты и спустились на платформу. В поезде до Нариты царила дремотная тишина. Наоми пыталась уснуть, но сон не приходил; Канако тоже сидела с закрытыми глазами, не спя.
В аэропорту Наоми оформила регистрацию, показав паспорт и бронь. Всё прошло без проблем. Потом они зашли в кафе для последней проверки.
— Господин Линь, вот ваш паспорт. С этой минуты вы — Хаттори Тацуро. Проходите через японский коридор и ни слова не говорите, даже «спасибо». По акценту сразу поймут, что вы не японец.
— Понял, — серьёзно кивнул он.
— В самолёте нужно будет заполнить карточку. Внизу подпись, точно как в паспорте. Давайте потренируемся.
Наоми дала бумагу и ручку. Он быстро запомнил иероглифы, но подражать почерку было трудно. Увидев её тревогу, он улыбнулся:
— Думаю, всё будет хорошо. Японскому паспорту везде верят. Офицеры не проверяют подпись, если видят японца. Потому такие паспорта дорого стоят на чёрном рынке.
Эти слова немного успокоили Наоми, хотя она понимала, документ потом наверняка продадут. Главное, чтобы не использовали снова.
— Только запомните, — сказала она, — если с этим паспортом вернётесь в Японию, вас арестуют. Лучше сожгите его сразу после прилёта.
— Понял.
— И не приезжайте сюда больше. Никогда, — добавила Канако.
Линь хотел что-то сказать, но лишь кивнул.
— Ещё просьба, — сказала Канако, доставая смартфон и кладя его на стол. — Возьмите это устройство и довезите до Шанхая. Потом выньте SIM‑карту и избавьтесь от него. Если кто-то позвонит, не отвечайте. Согласны?
— Да.
Он взял телефон, глаза его засветились, как у ребёнка, и он спрятал его в карман.
— Ну что ж, пора рассчитаться, — сказала Наоми. Канако передала ему конверт с деньгами.
— Можно проверить? — спросил он.
— Это те самые купюры, что только что сняли. Зачем?
— У нас принято пересчитывать.
— Тогда считайте здесь, под столом, — быстро сказала Наоми.
Он пожал плечами и пересчитал деньги под столом, потом убрал конверт в сумку.
— Пойдём, — сказала Наоми. Ей хотелось как можно скорее видеть его за линией контроля.
Они втроём прошли в зону вылета.
— Помните, ни слова, — напомнила она.
— Понял, — ответил Линь и протянул руку.
Наоми пожала её, затем Канако. Они смотрели, как он проходит через рамку. Всё обошлось. Он обернулся и помахал им, они ответили тем же. Дальше его путь скрывался за этажом, и оставалось лишь молиться, чтобы всё прошло гладко.
— Улетел, — прошептала Канако.
— Пусть ничего не случится, — сказала Наоми, сложив руки у груди.
— Всё будет хорошо. У него японский паспорт.
— Да.
Они повернули обратно.
— Наоми, не хочешь поесть? — спросила Канако.
— Пожалуй, хочу, — ответила та, коснувшись живота.
— Тогда перекусим. И дождёмся, пока самолёт взлетит.
— Хорошо. Только в ресторане с видом на взлётную полосу.
На верхнем этаже они нашли ряд заведений.
— Смотри, китайская кухня.
— Тогда туда.
Они переглянулись и улыбнулись. С улыбкой пришло облегчение, будто тело стало невесомым.
— Хочу пива, — сказала Наоми, чувствуя, как пересохло в горле.
— Отличная мысль. Выпьем холодного, за всё это, — ответила Канако и легко пошла к залу.
Они устроились у окна, откинувшись на мягкие спинки. Из глубины тела поднималось чувство освобождения, тёплое и тихое, заполняя каждую клетку. Всё кончено. Больше не нужно бояться.
Они снова встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Наоми впервые за долгое время ощутила, что жива.
