С утра следующего дня мысли Наоми целиком захватило одно, как сделать так, чтобы Тацуро исчез. Даже если удастся добиться развода через суд или полицию, пока он жив, Канако будет жить в страхе. Чтобы вернуть ей покой, нужно устранить Тацуро — это казалось самым надёжным выходом.
Слово «убить» Наоми избегала, заменив его на «устранить». Слова имеют вес. Она вовсе не хотела его смерти, лучше бы он сам умер от болезни или покончил с собой. Но если судьба не подарит такого исхода, придётся действовать самим.
Первое, что пришло в голову, нанять кого‑нибудь. Если рассказать обо всём госпоже Ли Чжу Мэй, та, возможно, через китайскую общину нашла бы исполнителя. Сделать вид, будто это нападение грабителя, ударить китайским мечом и сразу переправить убийцу на родину. Но чем больше Наоми об этом думала, тем менее реальным казался план. Даже Чжу Мэй не пойдёт на такое, если всё вскроется, она станет соучастницей и погубит себя.
Потом Наоми представила себе падение с балкона. Тацуро, пьяный, выходит на девятый этаж своего дома, оступается и падает. На деле же они с Канако напоят его до беспамятства, вдвоём поднимут и сбросят. Всё решит правдоподобие. Полиция, конечно, будет подозревать всё — от семейных ссор до страховки. Если на лице Канако останутся следы побоев, начнут расследовать домашнее насилие. Сумеет ли она выдержать допрос? Сама Наоми не была уверена.
В голову приходили и другие «несчастные случаи», утопление в ванне, передозировка лекарств, падение с платформы. Но пока есть тело, полиция непременно назначит вскрытие и станет копать глубже. Сможет ли Канако выдержать это давление, вот в чём вопрос.
Пожалуй, лучше всего будет сделать вид, будто Тацуро просто исчез. Без тела полиция бессильна. Если придумать убедительную причину для исчезновения скажем, служебное преступление, то и банк, где он работает, постарается не поднимать шума.
Способ устранения не имел значения. Важно было решиться. Крови Наоми видеть не хотела, поэтому самым «чистым» казался вариант, задушить его во сне, используя верёвку. Потом отвезти тело куда‑нибудь в глушь, хоть в лес у подножия Фудзи, хоть в горы Танадзавы и закопать. Через несколько дней Канако подаст заявление о пропаже. И всё закончится.
Эти размышления приносили странное утешение. Чем чаще она прокручивала их в голове, тем реальнее казалось задуманное. Из глубины груди, словно из гейзера, поднималось чувство: Тацуро заслужил смерть. В этом не было сомнений. Оставалось лишь выбрать способ, если рассуждать хладнокровно, всё выглядело не таким уж невозможным.
Сначала это были лишь детские грёзы, «вот бы так случилось», но постепенно фантазия обретала очертания плана. Без устранения Тацуро у Канако не будет будущего.
И всё же мысль эта стояла на зыбком песке. Иногда Наоми вдруг осознавала: «Да ведь я не смогу убить человека!», а потом снова убеждала себя: «Если думать, что избавляюсь от вредного зверя, совесть смолкнет».
Так она колебалась день за днём.
Она поднимала глаза к небу, спрашивая себя, насколько далеко готова зайти, но ответов не было.
В тот день начальник отдела Найто поручил ей новых клиентов. Это означало, что в июньскую ротацию её не переведут, и Наоми слегка огорчилась, хотя теперь это казалось пустяком.
— Клиентка из Ёёги, госпожа Сайто. Знаешь её? — сказал Найто. — Встречались на торговых выставках. Семьдесят девять лет, живёт одна в квартире. Уже не из тех, кто гонится за новыми вещами, ей просто нужно с кем поговорить. Муж был врачом, членом совета медицинской ассоциации, так что клиентка важная. Ты ей почти во внучки годишься, понравишься наверняка. Я уже всё уладил, если поедешь, обязательно возьмёт какой-нибудь «подарок».
В отделе внешних продаж «подарком» называли покупку.
— У неё есть дочь, живёт отдельно и следит за расходами, так что с украшениями не усердствуй. Лучше предложи посуду или предметы интерьера.
Найто, кажется, искренне радовался успеху Наоми с делом Чжу Мэй и теперь улыбался ей при каждом удобном случае. Новое поручение, вероятно, было проявлением его доброй воли, хотел помочь ей поднять показатели. Правда, начальству он доложил, будто именно под его руководством удалось вернуть товар и сохранить отношения с китайской общиной. Коллега Аоки шептал, что «начальник умеет приписать себе чужие заслуги».
Но Наоми это не волновало. По крайней мере, Найто не поднимал руку на женщин, и уже одно это делало его в её глазах порядочным человеком.
Она сразу отправилась к госпоже Сайто. Та жила на холме в Ёёги, в старом кирпичном доме, известном среди работников универмагов как «винтажный особняк», там обитали и знаменитости. Муж, врач и владелец клиники, умер семь лет назад; вдова ещё некоторое время участвовала в клубе «Лайонс», но теперь вела тихую жизнь без дел и забот.
— Госпожа Ода Наоми? Как приятно, что вы пришли, — приветливо сказала Сайто, чуть склонив голову.
Спина у неё была немного согнута, но осанка сохраняла достоинство. Белая блузка, светло‑серая юбка, на ногах домашние туфли с арабесками. Без показной роскоши, с естественным принятием возраста, совсем не то, что нарочито разряженные клиентки. Вот что значит истинная утончённость, подумала Наоми, ослеплённая её спокойной красотой.
В гостиной уже стоял чай. Тонкий фарфор североевропейской работы, не из ассортимента универмага «Аои».
— Какая чудесная чашка, — осторожно заметила Наоми. — Жаль, что мы не можем предложить изделия «Густавсберг».
— Ах, вы разбираетесь! — обрадовалась хозяйка. — Это подарок, а вот «Роял Копенгаген» я часто покупаю у вас, в «Аои».
— Благодарим за постоянное доверие, — ответила Наоми.
Чай оказался странным на вкус, без аромата. Конечно, она не подала виду.
— Откуда вы родом, госпожа Ода?
— Из Ниигаты, но не из центра, а из глухого района, где ничего нет.
— В провинции хорошо, когда ничего нет. А то теперь везде одни торговые центры, всё одинаковое.
— У нас тоже так. Старые лавки исчезли, без машины никуда не доберёшься.
— Да, тяжело, — вздохнула хозяйка.
Они говорили о погоде, о новостях. Когда Сайто спросила, что Наоми изучала в университете, и услышала «историю западного искусства», то искренне восхитилась и призналась, что сама любит ходить по музеям. Разговор пошёл легко, и Наоми почувствовала облегчение.
— Ну что ж, госпожа Ода, что вы сегодня мне предложите? — наконец спросила Сайто.
— Я принесла несколько изделий из бидзэнской керамики, — ответила Наоми, придвигая чемодан.
— Давайте уберём со стола, а то тесно.
— Позвольте, я сама, — поспешила Наоми.
— Нет‑нет, я справлюсь, — мягко остановила её хозяйка и сама унесла чашки.
На освободившемся столе Наоми расставила тарелки и пиалы.
— Это чаша для чая работы Акияма Таканори, хранителя нематериального культурного достояния префектуры Окаяма. А вот — чёрная чарка мастера Фудзивара Кантэцу… — произнесла она выученный накануне текст и передала каталог.
— Хм, что бы выбрать… Вы сами посоветуйте, госпожа Ода, две‑три вещи, — сказала Сайто.
Наоми предложила заранее намеченные изделия на восемьдесят тысяч и, немного смутившись, добавила:
— Тогда возьму их. Пришлите счёт, как обычно. Ах да, у меня просьба. Недавно мне прислали счёт за сумку, а я всё не дошла до банка. Вот, возьмите мою сберкнижку и печать, сходите, пожалуйста, в «Камомэ‑банк», отделение Ёёги, и оплатите.
— Простите… я? — Наоми не поверила ушам. Взять у клиента сберкнижку — немыслимо.
— Я доверяю «Аои», — беззаботно улыбнулась Сайто.
— Простите, но это невозможно, — мягко отказала Наоми. — Оплатить можно в любое время, когда будет удобно вашей семье.
— Дочь сейчас в Сингапуре с мужем, сын весь в работе, — вздохнула хозяйка. — Ну пожалуйста, госпожа Ода.
— Извините, но мне нужно посоветоваться с начальством. Не беспокойтесь, даже если платёж задержится, для нас это не проблема, — поклонилась Наоми.
— Вот как… А я не люблю ходить в банк. Там долго ждёшь, да и начальник отделения сменился — теперь обращаются без уважения.
— Может, вам подойдёт интернет‑банкинг? Так можно переводить деньги прямо из дома.
— Я ничего не понимаю в этих машинах. Тогда уж вы всё сделайте за меня, — с мольбой сказала Сайто.
Наоми с трудом сдержала удивление. Эта женщина, видно, прожила жизнь в достатке, не зная нужды и подозрений. Но в то же время ей стало тревожно, если бы к такой доверчивой вдове попал недобросовестный торговец, обмануть её было бы проще простого.
— Ах, что же я делаю! — вдруг воскликнула Сайто, прижимая ладони к щекам. — Так заболталась, что даже чаю вам не предложила!
Наоми растерялась. Ведь чай уже был.
— Сейчас же приготовлю. Вы что предпочитаете — чай, кофе или японский зелёный?
Она ведь только что убрала чашки, чтобы освободить стол. Наоми недоумённо посмотрела ей вслед, но хозяйка, улыбнувшись, скрылась на кухне.
Что это значит? Шутка над новичком? Или… она действительно забыла?
Через несколько минут Сайто вернулась с подносом, на котором стояли те же самые чашки.
— Посмотрите, какая красивая посуда. Подарок, знаете ли, — сказала она с прежней улыбкой.
Наоми перехватило дыхание. Похоже, у хозяйки деменция. В передаче дел об этом не упоминали, значит, и Найто не знал.
— Это ведь «Густавсберг», верно? — осторожно сказала Наоми.
— Ах, вы разбираетесь! Как и ожидалось от сотрудницы «Аои»! — радостно ответила Сайто.
Богатая пожилая вдова, живущая одна, слишком лёгкая добыча для мошенников. Наоми стало жаль её, но тут же мелькнула иная мысль, а не использовать ли это обстоятельство? Не для обмана, конечно, а чтобы заманить Тацуро. Ведь недавно он просил познакомить его с клиентами внешней торговли…
— Госпожа Ода, а что вы изучали в университете? — вдруг спросила Сайто.
— Историю западного искусства.
— Вот как! А я, знаете, обожаю музеи, — оживилась хозяйка, повторяя слово в слово недавний разговор.
Наоми сохранила невозмутимое лицо и поддержала беседу. Иного выхода не было.
Она пригубила чай, теперь он был ещё бледнее и безвкуснее, чем прежде.
