Сознание Наоми теперь было целиком захвачено одной мыслью, как устранить Тацуро из этого мира и скрыть содеянное. Она размышляла об этом с упорством детектива, ежедневно прокручивая в уме разные способы, выстраивая варианты, словно играя в сложную стратегическую игру. В какой-то момент ей показалось, что это чувство ей знакомо. Да, это было похоже на влюблённость, когда человек, запавший в сердце, не выходит из головы ни на миг. Она делала то же самое, только предметом её одержимости был не возлюбленный, а замысел преступления.
Сама Наоми не могла понять, действительно ли решится перейти от воображения к действию. Но стоило ей остаться одной, как перед внутренним взором всплывал план, и она с увлечением мысленно приводила его в движение.
Основная схема выглядела так: задушить Тацуро и закопать тело в горах. Затем перевести часть денег со счёта госпожи Сайто на счёт Тацуро, чтобы его жена Канако могла их снять. После этого Канако подаст заявление о пропаже мужа, а Наоми обратится в банк «Котобуки», отделение Синдзюку, с жалобой, будто средства госпожи Сайто кем-то незаконно переведены. Тогда банк обнаружит, что Тацуро присвоил деньги клиента, совершил преступление, которого банковский служащий не должен совершать ни при каких обстоятельствах.
Оставался вопрос суммы. Если ущерб составит тридцать миллионов йен, банк, скорее всего, обратится в полицию. Значит, лучше ограничиться меньшей цифрой. Миллион йен, сумма, которую банк, возможно, покроет сам, предпочтя замять дело. Это был риск, но Наоми считала, что ради госпожи Сайто стоит остановиться именно на этом варианте. Для богатой женщины миллион йен — всего лишь годовые карманные расходы.
При этом Наоми вовсе не собиралась присваивать эти деньги. Ей не нужны были чужие средства. Она думала пожертвовать их частями благотворительным организациям или отправить в районы, пострадавшие от Великого землетрясения Восточной Японии. Иначе ей было бы невозможно оправдать задуманное перед собственной совестью.
Странное дело, чем дольше она обдумывала план, тем реальнее он становился, словно уже свершился, и вместе с этим в душе Наоми воцарялось спокойствие. Она начинала подозревать, что в ней живёт холодная, безжалостная часть, о существовании которой прежде не догадывалась.
В тот день снова позвонила Ли Чжун Мэй не для покупки товара, а с просьбой о совете. К этому времени Наоми уже перестала раздражаться на её настойчивость и даже решила воспользоваться случаем, чтобы навязать ей ещё что-нибудь из ассортимента. К тому же беседы с Чжу Мэй всегда были по‑своему занимательны.
— Моя просьба, — сказала Чжу Мэй во время обеда, как ни в чём не бывало, — стать моим поручителем при съёме квартиры.
Наоми невольно замялась. Как можно просить о таком человека, с которым знакома совсем недавно?
Чжу Мэй объяснила, что общежитие, где она жила как сотрудница, подлежит сносу из‑за ветхости, и ей нужно съехать. Новое жильё она нашла в Икэбукуро, но агентство потребовало двух поручителей, причём одного, непременно японца.
— Второй поручитель председатель Чэнь, — сказала она. — Но нужен ещё один, японец. А из японцев я знаю только вас, госпожа Ода. Квартира стоит всего восемьдесят тысяч йен в месяц, наша фирма никогда не допустит задолженности. Так что, пожалуйста, не беспокойтесь и помогите мне.
Просить Чжу Мэй умела уверенно, без тени смущения. Для китайцев, подумала Наоми, подобные просьбы часть деловых переговоров.
Она колебалась. По-человечески можно было согласиться, и даже если случится непредвиденное, речь ведь идёт лишь о квартирной плате, не о катастрофе.
— В Японии поручитель несёт такую же ответственность, как и сам наниматель, — предупредила Наоми.
— Я знаю, — кивнула Чжумэй. — Это японская особенность. В Китае такого нет, потому что сама идея, чтобы посторонний отвечал за чужие долги нам чужда. Даже если бы подобный закон существовал, никто бы не согласился быть поручителем. Кто поверит в такую систему?
Наоми невольно улыбнулась её прямоте.
— Китайцам, наверное, трудно снимать жильё в Японии. Японцу ведь не нужно два поручителя.
— Конечно, это потому, что мы китайцы. Нас дискриминируют, — спокойно ответила Чжу Мэй.
— Но я-то тут при чём…
— Пожалуйста, помогите. Я буду вам очень признательна.
И при этом она не опустила головы, в этом тоже проявлялась её натура.
Наоми согласилась, решив, что и сама попросит об ответной услуге.
— Госпожа Ли, тогда позвольте и мне обратиться с просьбой. В следующем месяце универмаг «Аои» проводит выставку антиквариата. Нашим внешним торговым агентам установили план продаж. Буду признательна, если вы немного поможете.
Она сказала это с вежливой улыбкой. Чжу Мэй посмотрела на неё пристально, потом вздохнула:
— Что ж, пусть будет так. Но не больше двадцати тысяч иен. И только японские антикварные вещи, которые легко продать в Китае. Договорились?
— Благодарю. А я, в свою очередь, подпишу поручительство.
После обеда они зашли в офис, где Наоми поставила подпись под договором аренды. Печать купила сама Чжу Мэй простую, за три мон. Возражений не было.
Когда Наоми уже собиралась уходить, в помещение вошёл китайский работник, удивительно похожий на Тацуро. Он вёз на тележке коробки с продуктами. Наоми не видела его давно, и взгляд сам собой приковался к лицу.
— Кто этот мужчина? — тихо спросила она у Чжу Мэй.
— Его зовут Линь Лунхуэй. Что-то не так?
— Нет, ничего…
— Он красивый, но у него в Китае жена и ребёнок.
— Дело не в этом, — поспешно возразила Наоми. — Просто он очень похож на одного знакомого.
— Китайца?
— Нет, японца.
— Понимаю. Мы ведь все восточные азиаты, неудивительно, что лица бывают похожи. Для европейцев китайцы и японцы вообще неразличимы.
Наоми продолжала смотреть на Линя, и тот вдруг обернулся. Их взгляды встретились. Он, узнав её, вежливо поклонился.
— Линь, подойди, — позвала Чжу Мэй. — Госпожа Ода согласилась стать поручителем по вашей квартире. Поблагодари её.
Линь смутился, опустил брови и тихо сказал:
— Спасибо.
Он выглядел простодушным, совсем не похожим на Чжу Мэй. Наверное, из деревни.
Глядя на него, Наоми подумала, нельзя ли как-то использовать этого человека. Конечно, в своём плане против Тацуро. Издали даже семья могла бы принять его за самого Тацуро. Может, удастся придумать, как применить это сходство для алиби или чего-то ещё. Пока идея не складывалась, но стоило попытаться.
— Линь очень трудолюбивый, — говорила Чжу Мэй. — Ему тридцать, у нас работает уже полтора года. Японский пока слаб, но когда подтянет, поручим ему продажи.
Наоми слушала рассеянно, мысли её были далеко.
На следующий день позвонили из агентства недвижимости в Икэбукуро. Наоми ожидала, что это обычная проверка поручителя, но голос в трубке звучал тревожно. Её спросили, знает ли она, кто именно будет жить в квартире.
— Нет, — ответила Наоми. — Я сотрудница универмага «Аоио», веду дела госпожи Ли, но с её работниками лично не знакома.
Тогда представитель агентства объяснил, они попросили копии паспортов жильцов, но получили уклончивые ответы и документов так и не увидели. Владелец квартиры требует объяснений, и потому просят Наоми выяснить, в чём дело.
Она вздохнула, опять неприятности. С китайцами всё всегда идёт не по плану. И всё же, привыкнув к их манере, она даже усмехнулась про себя.
Позвонив Чжу Мэй, Наоми услышала обеспокоенный голос:
— На самом деле один из работников не имеет паспорта.
— Кто?
— Тот самый Линь, которого я вчера вам представила. Я думала, он приехал по студенческой визе и наняла его подработать. Но когда попросила показать паспорт, он стал мяться, говорил то, что потерял, то, что отдал кому-то. Я надавила и выяснилось, то он нелегал. Приплыл через Тайвань и высадился на Окинаве. Меня обманули.
— Разве такое возможно, попасть в Японию тайком? — удивилась Наоми.
— Конечно. Мы окружены морем, это несложно. Есть посредники, которые организуют переправу. В открытом море пересаживаются на японское рыболовное судно. А уж оказавшись здесь, можно легко найти работу, пересылать деньги семье, а когда надоест, просто сдаться в иммиграционное управление в Синагава и вернуться домой за счёт государства.
— А вы не проверяете документы при приёме на работу?
Чжу Мэй замялась.
— Спрашиваем, конечно, но не требуем показать паспорт. Если узнаешь, что человек нелегал, нанять его нельзя. Так что иногда лучше не знать.
— Что теперь будет с квартирой?
— Там должны были жить двое, но пока поселим одного. Без Линя. Тогда агентство не станет возражать.
— А Линь?
— Придётся уволить. Если выяснится, что я держу нелегала, меня саму накажут.
Это было разумно. Наоми представила лицо Линя.
— И что с ним станет?
— В Китай он пока не вернётся. Ему нужно три года, чтобы заработать на дом. Будет скрываться, работать где-нибудь без документов, например в китайском ресторане, в массажном салоне. Без паспорта остаётся только жить в тени.
— Три года и можно построить дом?
— В Шанхае нет, но в деревне вполне.
И тут в голове Наоми вспыхнула мысль. У него нет паспорта…
— Госпожа Ли, сможете связаться с ним после увольнения?
— Конечно. У нас, китайцев, все друг друга знают. Да и у него есть мобильный, купленный по поддельным документам.
— Тогда дайте мне его номер.
— Зачем он вам? — насторожилась Чжумэй.
— Неважно. Просто нужно.
— Но я ведь говорила, у него жена и ребёнок в Китае.
— Тем лучше, — быстро ответила Наоми.
Она говорила возбуждённо. В Токио есть человек, как две капли воды похожий на Тацуро, и официально его здесь не существует. Линь Лунхуэй — тень, которой нет в реестрах.
Чжу Мэй продиктовала номер, и Наоми записала его. Вечером она собиралась рассказать обо всём Канако, о новом, безупречном сценарии идеального преступления.
Её охватило волнение, будто ноги оторвались от земли на несколько сантиметров. Казалось, кто-то невидимый ведёт её за собой, может быть, другая, неведомая Наоми. Половина её сознания снова онемела, как от лёгкого яда.
