Три дня подряд не происходило ничего. От Ёко не приходило ни весточки. Конечно, это следовало бы считать добрым знаком, если бы всё сошло на нет само собой, и родня Тацуро наконец оставила бы её в покое, лучше и желать нельзя. Но, зная характер Ёко, Канако не могла поверить, что та так просто смирится, и тревога не отпускала её ни на миг.
Она даже подумывала уехать из Токио, тогда, если Ёко вздумает чего‑то требовать, можно будет просто исчезнуть. К тому же Чжу Мэй предлагала ей поехать в командировку в Шанхай, она уже вполне доверяла Канако и, выбрав подходящий момент, просила съездить закупить китайские хозяйственные мелочи, которые могли бы понравиться японцам. Когда закончится работа над каталогом, Канако хотелось бы хоть на неделю укрыться за границей.
Внешне всё будто стояло на месте, но ей всё чаще чудилось, что где‑то в тени события уже приходят в движение. Эта мысль всплывала по нескольку раз в день, и каждый раз желудок сжимался от тяжести. Проверку на беременность она всё ещё откладывала, не желала двигаться дальше, прячась от реальности.
В тот день был выходной, и Канако оставалась дома. Ей хотелось просто отдохнуть, но в глубине горла будто шевелился невидимый червь, ощущение, не дававшее покоя. Даже лёжа на диване, она не могла расслабиться.
Она оглядела комнату. Почти все вещи Тацуро уже были уложены в картонные коробки и перенесены в кладовую при доме. Только аудиосистема и несколько предметов мебели, выбранных им самим, оставались на местах и больно резали глаз. Хотелось поскорее переехать и заменить всё до последнего стула.
Сознавая, что фактически устранила человека из этого мира, Канако удивлялась, как мало чувствует вины. Ей казалось, что люди вообще устроены холоднее, чем принято думать. То же относилось и к Наоми, хотя они не говорили об этом прямо, та, похоже, не мучилась воспоминаниями о той ночи. Вероятно, в каждом человеке есть некий внутренний рычаг, позволяющий оправдать себя.
Пока она размышляла об этом, раздался звонок внутренней связи. Это был прямой вызов из комнаты консьержа, такое случалось крайне редко. С недоумением Канако сняла трубку. Её попросили спуститься вниз.
— Что‑нибудь из доставки пришло? — спросила она.
— Нет, — ответил консьерж. — Речь о камерах наблюдения, помните, мы говорили?
Голос его звучал вежливо, но с какой‑то тенью. Сердце Канако сжалось. Что ещё за камеры? Разве этот вопрос не был уже закрыт? Она поспешно пригладила волосы и вышла. В лифте ощутила лёгкое головокружение, будто теряла опору. «Что бы ни случилось, сохраняй спокойствие», — повторила она себе.
В комнате консьержа её ждали две незнакомые женщины средних лет.
— Вы госпожа Хаттори? — спросила она, тщательно накрашенная, несмотря на выходной. Консьерж представил её:
— Это госпожа Мацуй, председатель совета жильцов нашего дома.
Канако поклонилась:
— Очень приятно.
— Дело касается записей с камер, — начала Мацуй. — Недавно в управляющую компанию поступила просьба показать более ранние записи, чем те, что мы уже демонстрировали. Нам бы хотелось понять, что это значит.
Канако почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
— Простите, я впервые об этом слышу…
— Ах, вы не знали?
— Я действительно звонила в компанию, просила разрешения, но потом отказалась, когда мне объяснили, что это затруднительно.
— Вот как…
Пока председательница говорила растерянно, консьерж поспешил добавить:
— Видите ли, в компанию приходила сестра вашего мужа. Она сказала, что придёт вместе с полицейским из участка Сэйдзё‑Хигаси и очень просила показать записи. С согласия госпожи Мацуй мы их просмотрели здесь.
— Что? Это правда? — Канако на миг потеряла способность мыслить. Она ничего об этом не знала.
— Это было дня три назад. Вы не слышали?
— Нет, мне никто не говорил.
— Странно… Мы думали, вас уже уведомили. Она сказала, что вы заняты на работе и не сможете присутствовать, а отчёт она передаст сама.
— Это сказала сестра моего мужа?
— Да.
— Я не присутствовала, — вмешалась Мацуй. — Всё‑таки это касается частной жизни жильцов, я не хотела вмешиваться. К тому же там был полицейский, так что я сочла это достаточным.
— Так вот, — продолжил консьерж, — они просмотрели запись с шести утра до трёх дня в ту субботу, когда ваш супруг пропал. Просмотрели ускоренно и не нашли никого, похожего на него. Сестра всё повторяла: «Как же так, странно, странно…»
У Канако задрожали колени. Значит, всё действительно движется. В тот день стало известно, что на записях Тацуро нет.
— Потом они ушли, но вчера снова позвонили в компанию и попросили показать съёмку за предыдущий вечер. Когда я сообщила об этом госпоже Мацуй, она сказала, что дальше идти не стоит. Мы хотели связаться с сестрой, но решили, что раз вы живёте этажом выше, лучше поговорить с вами.
— Ведь этому конца не будет, — с натянутой улыбкой сказала Мацуй. — К тому же вы не владелица квартиры.
— Разумеется.
— Если бы обратился хозяин, другое дело, но жильцам по договору аренды мы не обязаны идти навстречу.
— Да, понимаю.
— Мне жаль, что ваш муж пропал, но втягивать в это всех жильцов, перебор.
— Не стоит, — поспешно произнесла Канако. — Не нужно больше ничего показывать.
— Значит, вопрос закрыт?
— Да.
— Вот и хорошо, — облегчённо сказала Мацуй. — А то, знаете, по словам управляющего, сестра вашего мужа оказалась довольно настойчивой… простите, я уж думала, вдруг вы из тех, кто устраивает скандалы. Но, вижу, вы разумная женщина.
— Прошу прощения за беспокойство, — Канако низко поклонилась. От резкого движения в глазах потемнело.
— Нет‑нет, вы ни в чём не виноваты, — мягко ответила Мацуй, уже успокоившись, и заговорила о том, что в последнее время в доме всё больше квартир сдаются, и жильцы почти все новые, чужие.
Слова её проходили мимо ушей. Канако уже знала, Ёко без её ведома просмотрела записи. Более того, она не сказала, что на плёнке из отделения в Маруноути запечатлены две женщины. Это могло означать только одно, Ёко начала подозревать её. От этой мысли Канако охватила дрожь, и она едва не упала в обморок.
Если вдруг просмотрят записи за более раннее время, всё кончено. Там видно, как Наоми и Канако везут в лифте большой подозрительный свёрток, а потом переносят его на стоянку и кладут в багажник BMW Тацуро.
Канако отчаянно захотелось услышать голос Наоми.
