Когда всё закончилось, Салли, впервые оказавшаяся в Пекине, увлекла её гулять по городу. На удивление, и Ду пошёл с ними. Они поднялись затемно, чтобы успеть к церемонии подъёма флага. В декабрьском Пекине утро было пронизывающе холодным, ветер свистел, пронизывая до костей. Она стояла, красноносая от стужи, и злобно косилась на двух спутников, закутанных в пуховики и огромные шарфы, из-под которых виднелись лишь глаза.
— По-по… почему у меня нет? — зубы её стучали от холода.
— Ты ведь не сказала, что тебе нужно, — Ду смотрел на неё с самым невинным видом, и в его глазах сквозил лукавый блеск.
Салли дёрнула её за рукав, а ледяное касание перчатки заставило её ещё раз поёжиться.
— Прости, это точно не я виновата. Пока ты вчера проводила собеседование, Ду купил всё это. Но твой рост выше моего, тебе и так не подошло бы.
Это было нарочно. Несомненно нарочно.
— Ну ладно, извини, поделюсь, — Ду расстегнул молнию куртки и, не дав ей возразить, обнял, укутывая своим теплом.
Она едва не взорвалась от ярости. Это был заговор!
Салли заговорщицки подмигнула. Она попыталась вырваться, но он держал крепко. Потом решила: «Ну и пусть, ничего страшного». После, когда останутся одни, она ещё предъявит ему счёт.
Гул тяжёлых шагов прозвучал где-то совсем рядом. Она напряглась.
Зазвучал гимн. Она оттолкнула его руки, выпрямилась и тихо, но твёрдо запела.
«Вперёд! Вперёд! Вперёд!»
В тот миг она всем сердцем поклонялась красному полотнищу, которое поднималось навстречу солнцу и трепетало в утреннем ветре.
Когда церемония завершилась, Салли, вся в слезах, прижалась к ней.
— Джуно, знаешь, я всегда считала себя жительницей Гонконга, а сегодня впервые поняла, какое это счастье быть китаянкой.
Она всё ещё смотрела вверх на знамя и шептала:
— Здесь я давала клятву вступления в пионеры. Здесь же клялась вступить в комсомол. Какая это была радость.
Белоснежный платок накрыл её лицо, впитав слёзы. Серьёзный и собранный Ду заключил их обеих в объятия.
Они выстояли очередь в Мавзолей, читали надписи на монументе героям. Она с гордостью рассказывала, как когда-то, будучи лучшей пионеркой, стояла здесь в почётном карауле, охраняя покой павших.
Родина… Дом и страна. Слишком долго они скитались, потеряв ориентиры. «Китай» в графе паспорта всё больше походил на далёкое слово. Теперь они вернулись, и развевающийся флаг напомнил, их дом всегда здесь.
— Есть где-нибудь что-нибудь вкусное? Только не говорите «утка по-пекински», я её уже боюсь.
Она и Ду обменялись взглядами. Он усмехнулся:
— Тогда, может, отведёшь нас на настоящую уличную еду?
