Цзян Цзюнь было девятнадцать, до выпуска оставался ещё год.
Отношение родителей Инь Чжэ к ней изменилось на сто восемьдесят градусов. Она понимала, что это он рассказал им о её связи с Юань Шуаем. Ей было известно и другое: после падения отца Цяо На рухнули и все планы отчима Инь Чжэ на крупный кредит.
Что они думали? Что она сможет спасти их?
Они не раз просили познакомить с её семьёй. Но с какой? С домом Чжун или с домом Юань? Ни там, ни там их не примут.
Большие люди играют в политику, а маленькие бросают жребий судьбы. Они приняли её за начало своей удачи, но она знала, что сама рискует всем. Она поставила на любовь семьи.
Она прямо сказала Инь Чжэ, что не даст его родным ни малейшей лазейки наверх.
Он беспечно ответил:
— Да какая разница, пусть сами себе живут. Мы-то проживём своей жизнью, не на них полагаемся.
Это он слишком наивен, или она слишком сложна?
Газеты кипели новостями: «Три министерства совместно издали указ о пресечении незаконных операций на рынке недвижимости». В списках оказались десятки компаний, среди них и фирма отчима Инь Чжэ. Его мать в слезах умоляла о помощи, а сам Инь Чжэ признался, что дело в разрешении, которое его отец выбил через связи.
Она взяла копию документа и пошла к Юань Шуаю, надеясь, что он сможет что-то предпринять. С юристом разбирала законность бумаги, а Юань Шуай звонил всем подряд, пытаясь выведать новости.
Адвокат сказал: ошибка была лишь в одной мелочи. Если не копаться специально, разрешение считалось бы действительным.
«Если не копаться?» — с тревогой подумала она, а в это время у Юань Шуая из рук выскользнул телефон.
Он услышал что-то такое, от чего его взгляд, обращённый к ней, заставил её похолодеть.
Когда она вернулась домой, мать и бабушка уже ждали её в гостиной.
Они сказали, что у неё и Инь Чжэ только два пути: либо разорвать отношения, либо чтобы он окончательно порвал со своей семьёй.
«Окончательно порвать? Это значит семья в руинах? И тогда я ещё надеюсь на счастье?»
Она смотрела на лежавшие перед ней визу и уведомление о поступлении. Разве не этим всё было решено? С самого начала существовал лишь один путь.
Неудивительно, что никто никогда не мешал ей встречаться с Инь Чжэ. Не потому что принимали, а потому что знали финал.
Она проиграла. Проиграла с момента рождения. Её богатое происхождение, которому все завидовали, стало проклятием. Проиграла и в том, что родные, которых она считала любящими без остатка, первыми её предали.
Перед политической силой ничто не имеет значения: ни родство, ни любовь, ни мечты.
Она не хотела такой участи. Она хотела любви. Настоящей, чистой, единственной.
Она бежала знакомыми коридорами, мимо мостов и арок, и красная стена оставалась всё дальше за спиной. На лице — пот или слёзы, она не различала. Кругом — белый снег. Ни красного, ни границ.
Она выбрала третий путь.
Цзян Цзюнь отказалась от семьи и решила идти своей дорогой.
Северный ветер хлестал лицо снегом, и впереди ничего не было видно. Отступать было некуда, можно было лишь шагать дальше.
Она остановилась у дома Инь Чжэ на последней каменной ступени. Цзян Цзюнь прошла долгий путь, оставался лишь один шаг, и там, за порогом, ждало тепло.
Однако на том крыльце Инь Чжэ поддержал Цяо На.
— Почему ты так поступила? — его голос был полон ярости. — Из-за того, что Цяо На была моей девушкой? Или потому, что она невеста Юань Шуая? Ты донесла на её отца, ещё и её подставила?
Он схватил её за плечи и бешено тряс:
— Ты всегда такая жестокая! Всё, что любишь, хочешь держать только при себе. С братом так же, теперь и со мной! Думаешь, если сведёшь Цяо На в могилу, добьёшься своего?
Белая метель душила, холод проникал до костей.
Почему он вечно верил лишь словам Цяо На?
Что она могла сказать? Он слышал только то, во что хотел верить. Верил Цяо На. Верил всему, что она говорила. А её слова? Для него их не существовало.
— Да, это я донесла. Но я её не подставляла, — произнесла она неожиданно спокойно. — Всё, что случилось, — её вина.
Раздалась пощёчина. Она пошатнулась и, теряя равновесие, скатилась со ступеней.
«Вот она, любовь».
Тёплая струйка крови стекала по щеке.
«Больше мне этого не нужно».
Она смотрела на него сквозь горечь и пустоту.
Родные, Инь Чжэ, её дом, её любовь — всё исчезло мгновенно. Ничего не осталось. Совсем ничего.
— Цзюнь-Цзюнь! — кто-то позвал её имя.
Она повернула голову: это был Юань Шуай, в военной фуражке, гордый и сияющий. Он раскрыл объятия:
— Не бойся. Прыгай. Я рядом.
— Братец Юань-Юань, уведи меня…
