— Я понял, — Юань Шуай машинально поднял взгляд к окну верхнего этажа. — Салли, ничего страшного. Ладно, пока так. — Он закрыл телефон и снова сел на каменную скамью.
Он принимал звонок за звонком, отвечал коротко и резко, то и дело прикуривал новую сигарету и каждую пару минут проверял, нет ли непринятых вызовов или сообщений.
Цзян Цзюнь, спрятавшись за кустами, с тяжёлым сердцем наблюдала за ним. Сад вокруг казался пропитанным тусклыми красками тоски.
«Ну и пусть… пойду в GT. Начну всё сначала. Какая разница?»
MH или GT — для неё всё было равноценно. Другие могли её не понимать, но только не Юань Шуай. Ведь он тоже когда-то отвернулся от блестящей карьеры, навязанной семьёй, чтобы идти своей дорогой. Разве не потому они были одинаковыми?
Она не стремилась быть «железной леди», но у неё не было выбора. Друзей не осталось, жизнь свелась к работе, и больше никаких умений или утешений. Стоило остановиться — и она чувствовала себя как рыба без воды, отчаянно бьющаяся до полного изнеможения.
Она не держалась за власть, но ей нужно было одно: быть нужной, признанной, ощущать свою ценность.
Салли когда-то сказала:
— Какой банк возьмёт человека, вылетевшего из MH после серьёзной ошибки? Кто поверит такому сотруднику? Джуно, если бы не Зевс, мы все были бы никому не нужны. Я понимаю, что не следовало втягивать остальных, но времена тяжёлые. Без работы не проживёшь.
Цзян Цзюнь знала, что это правда, поэтому и посоветовала Салли обратиться к Юань Шуаю. Почему же он ни разу не сказал ей об этом?
Она смотрела, как он одну за другой тушит сигареты и снова берёт телефон. Что творится у него в голове?
В двадцать лет она уехала одна учиться в магистратуре в университет, куда помог поступить Инь Чжэ. Днём были лекции и библиотека, вечерами — подработка официанткой. Она улыбалась всем и всегда, пока не падала от усталости в кошмарный сон, из которого просыпалась со слезами, и снова натягивала улыбку. Каждый месяц Юань Шуай приезжал, нагруженный сумками.
Она не хотела его видеть, как не хотела встречаться и с семьёй.
Цзян Цзюнь навсегда запомнила Цяо На, его девушку.
Тогда он точно так же просиживал ночи напролёт, выкуривая сигарету за сигаретой. Она смотрела на него через дверной глазок. Уходя, он тщательно собирал окурки, оставляя у двери лишь пакеты с едой и вещами. Ни следа самого себя.
И вот теперь, спустя годы, она снова почувствовала ту боль. Столько времени он был рядом, и ей хотелось верить, что он по-прежнему рядом. Ей нужно было верить.
— Чем занят? — спросила она, подойдя ближе и заметив, как он одновременно говорил по телефону и стряхивал с плеч искры от сигареты.
— Дела обсуждаю.
— Ужин готов. Пойдём есть.
— У меня встреча, — его тон был холодным.
Она шаг за шагом подошла, обвила руками его шею и, словно нарочно, властно поцеловала его.
— С кем ещё ты собрался встречаться, а? — тихо и настойчиво спросила она.
Он, не сводя с неё глаз, громко сказал в трубку:
— Договариваются с моей женой.
Она потянула его за голову, её глаза блеснули от влаги:
— Юань Шуай, давай не будем больше ссориться, ладно?
Они держались за руки, пошли ужинать в Block House, ели один стейк с одной тарелки, то и дело поднося вилку друг другу к губам, а в последнем ряду тёмного кинотеатра сливались в долгих поцелуях. Она шептала:
— Я ухожу с работы.
А он, и в темноте сияя глазами, отвечал:
— Всё, чего я хочу, — это жить с тобой спокойно.
Когда Ду приехал в Пекин, он назначил встречу с Цзян Цзюнь в чайной возле офиса.
Перед тем как она вышла из машины, Юань Шуай остановил её, будто хотел что-то сказать, но промолчал.
— Ты ведь не передумал, не решил, что я загнула цену?
— Я… — он с досадой отпустил её руку.
Она открыла дверь, но, услышав его тихое «прости», обернулась и легко поцеловала.
— Я сама этого хочу.
