Машина подъехала к офису Юань Шуая, и тот выбежал навстречу.
— Наконец-то! Я уже начал задыхаться от этого, — он ткнул пальцем в сторону притихшего, словно побитая собака, Жэнь Цзюня.
Когда все устроились в салоне, Цзян Цзюнь спросила:
— Есть план?
Юань Шуай молча покачал головой, а Жэнь Цзюнь уныло смотрел в окно.
— Начнём по порядку. Сначала фотографии, — сказала она.
— А где искать? Спрятать можно где угодно, — неуверенно пробормотал Жэнь Цзюнь.
— У неё дома, — уверенно вставил Юань Шуай.
— Опять ты знаешь?
Цзюнь злобно метнула на него взгляд и мысленно выругалась: «Все беды от его прошлых интрижек».
Юань Шуай почесал забинтованную руку и промолчал.
— Может, она держит их в банковской ячейке? Или у знакомых? — предположил Жэнь Цзюнь.
Цзян Цзюнь задумалась:
— Нет. Она слишком жадна до власти, чтобы доверять банку. Наверняка думает, если кто захочет вскрыть ячейку, для него это раз плюнуть. А если снимки случайно попадут наружу раньше времени или попадут в чужие руки для шантажа, что тогда?
— Тогда всё проще, — оживился Жэнь Цзюнь. — Недавно я помог её отцу добиться освобождения по состоянию здоровья. Пусть он и достанет.
Он шумно выдохнул, облегчённо хлопнул Юань Шуая по плечу:
— Брат, цена кровавая.
— Одна дома, другая на стороне; красота, — усмехнулся тот. — Два ребёнка у тебя уже есть, а ты всё ищешь приключений…
— Кстати, с ребёнком ведь тоже вопрос остаётся, — внезапно вспомнил Жэнь Цзюнь, вздрогнув, будто по коже пробежал холод. — Нужно что-то решать, как думаешь, Цзян Цзюнь?
Чем больше она слушала, тем сильнее закипала. Резко дёрнув руль, она так резко развернула машину, что та едва не занеслась. На парковке возле торгового центра она вдавила тормоз, рывком выдернула ключ и, раскачивая брелок на пальце, произнесла с ленивой усмешкой:
— Скажу прямо: вы оба просто помощники подлеца. И поделом!
Будь это другая женщина, Юань Шуай непременно вступился бы, ведь таких друзей, как Жэнь Цзюнь, у него было немного. Но снова ворошить прошлое и связываться с Цяо На он не хотел. Да, рано или поздно Цзян Цзюнь узнала бы, однако теперь друг опрометчиво втянул её, не подумав ни о последствиях, ни о том, что сам Юань Шуай пока не выработал никакой линии поведения. Имя Цяо На долгие годы оставалось для них запретной темой, а теперь оно было грубо вытянуто наружу, и всё из-за чужака. Он боялся, что Джуно вновь вспомнит прошлое. Появления одного Инь Чжэ уже хватило, чтобы выбить его из колеи, а тут ещё Цяо На, да ещё в компании с его другом… Жэнь Цзюнь кого угодно мог выбрать, только не её.
Когда тот снова предложил, чтобы Юань Шуай лично поговорил с Цяо На, они с Цзян Цзюнь в унисон отрезали:
— Ты с ума сошёл? Это уже ни в какие ворота!
Жэнь Цзюнь смутился:
— Ну, вы прямо и вправду муж и жена, одно слово… Тогда как? Подскажите. Я ведь только появлюсь, и она сразу требует развода, а если откажусь, закатывает скандал. Что мне делать?
— Для начала раздобудь фотографии, — сказал Юань Шуай. — Про беременность поговорим потом.
— Но я ведь осторожничал, как мог… Как такое вышло?
— Карма, — процедила Цзян Цзюнь, сжимая зубы. — Жалко только ребёнка, что в такую семью угодил.
— Я понимаю, виноват. Что бы ни вышло, впредь зарекусь. Буду жить честно, спокойно, — пробормотал он, понурив голову.
— А жена? Думаешь, не узнает? — спросила Цзюнь.
— Скрываться не стану. Вернусь и сам всё расскажу. Хочет — пусть убьёт. Виноват-то я.
— Вот и поговори с ней как положено, — хлопнул его по плечу Юань Шуай.
Когда Цзян Цзюнь вышла в туалет, Юань Шуай наклонился к другу:
— С Цяо На нельзя мягко. Не смотри на её вид, хватка у неё железная.
— Потому и советуюсь, — затянулся сигаретой Жэнь Цзюнь. — И так ясно, настоящая язва.
Лишь избавившись от этого «чумного» друга, они отправились по плану покупать наряды. Впереди было торжественное открытие китайского филиала GT. Костюм для Юань Шуая был готов заранее, а вот ей, как жене генерального директора, нужен был достойный выход. Не яркое соперничество, а спокойное величие. Как выразился сам Юань Шуай: «Не стремиться затмить всех, а явить царственный облик».
Он уже присмотрел несколько вечерних платьев, теперь оставалось дождаться её решения.
Проходя мимо магазина детских товаров, Цзян Цзюнь остановилась перед витриной. Там стояла колыбелька в форме орешка. Юань Шуай, оживлённый, приник к стеклу, разглядывая вещицу, и, приобняв её, рассмеялся:
— Давай скорее родим! Представляешь, уложим сюда, покачаем. Красота!
Она усмехнулась, щипнув его за ухо:
— Красота? Ты хоть понимаешь, что для женщины значат роды? Если такой умный — сам роди! — И вдруг её лицо омрачилось. — А Цяо На, выходит, решила использовать ребёнка как оружие. Но этого ребёнка быть не должно. Так ведь?
Он не ответил, и только крепче прижал её к себе.
Ночью он ворочался, не находя места. Цзян Цзюнь решила, что у него болит рука, потянулась за лампой, но он резко притянул её в свои объятия и прижал к груди. Она забилась и тревожно спросила:
— Что с тобой?
В темноте его голос прозвучал глухо, как из пустоты:
— У меня и у Цяо На был ребёнок.
