— Тогда она оказалась под следствием…
В каждом слове, которое он произносил, слышался удар ножа, полосующий её изнутри. Сердце сжалось, и ей захотелось закричать.
— Замолчи! — вырвалось у неё, и слёзы покатились по щекам. Они упали ему на грудь, и он дёрнулся, словно обжёгся.
Юань Шуай поднял руку, но тут же опустил.
Вины за ним не было. Они были взрослыми, любили друг друга, всё казалось естественным. К тому же Цяо На никогда не была покорной девочкой. Возможно, ребёнка и назвать-то нельзя, всего лишь зародыш. Цзян Цзюнь цеплялась за эти мысли, успокаивала себя. Она прижалась к его груди, ловила удары его сердца и чувствовала, как тепло его тела растекается по её венам.
Схлипнув, она сказала:
— Столько лет прошло… К чему сейчас об этом?
— Прости, — шепнул он.
— Не надо «прости», — всхлипнула она, обвив его рукой. — Зачем рассказывать? Ночью, в темноте, зачем такие слова?
Она думала, что не станет переживать. Всё ведь давно минуло и растворилось, как роса под солнцем. Однако стоило ему сказать, что у них с Цяо На был ребёнок, как боль вспыхнула. И это не ушло. Когда-то они упорно стояли каждый на своём, никому не уступая. У них были разные спутники, они боролись за чужие чувства, отталкивали друг друга, теряли доверие и близость. Она всегда верила, что права. Цяо На в любви искала выгоду, играла на людях, превращала их в марионеток. Инь Чжэ — жертва, Юань Шуай — тоже. Она не выносила этой фальши, не могла смириться с его холодом. Да, она знала, что бороться с Цяо На — значит ранить его, и всё же сделала это. Даже сейчас ей было страшно вспоминать, какой безжалостной она была.
Они должны были стать половинами одного целого. Она любила его, может, всегда любила. Она пожалела. Вина его мук лежала на ней. Всё это было ей наказанием.
Она без конца повторяла его имя, снова и снова мысленно шептала «прости».
А он сам не понимал, зачем вдруг признался. С тех пор как узнал о беде Жэнь Цзюня, его тревога не отпускала. Та давняя история была словно крест с острыми шипами, вонзённый прямо в сердце.
Когда Цяо На сообщила ему о беременности, первая его реакция была насмешка. Они ведь давно не были вместе. К тому же он давно предвидел подобное и всегда принимал меры предосторожности.
Он сказал ей, что не верит. Ребёнка у неё нет, а даже если и есть, то уж точно не от него.
Цяо На — женщина не из простых. Она без обиняков заявила:
— Это твой ребёнок. Уже одиннадцать с половиной недель. В тот раз я испортила презерватив.
Вот оно что значит, потерпеть крах на самом надёжном месте.
— И чего ты добиваешься? — холодно спросил он. Жениться на ней он не собирался. А если она думает использовать ребёнка как средство давления, то сильно ошибается.
Разумеется, Цяо На мечтала о браке. Обычный приём — слёзы, жалобный взгляд, трогательная беззащитность. Но увы, он был не Инь Чжэ, простак, которому свойственно жалеть женщин.
Снисходительного отношения к «слабому полу» у него не водилось.
— Прибереги слёзы, — сказал он. — Вместо несбыточных грёз лучше подумай о чём-то более реальном.
— Какой же ты бессердечный! Это ведь и твой ребёнок!
— Хочешь рожать — рожай. Любишь быть матерью-одиночкой — пожалуйста. Я единовременно выплачу алименты до его восемнадцати лет, а дальше разойдёмся навсегда. Только чтоб я тебя больше не видел.
— Я не хочу ничего, кроме брака с тобой, — упрямо настаивала она.
Он усмехнулся:
— Ты ведь не дура, а до сих пор не поняла? Даже если забыть о грязных делах твоего отца, одной твоей «славной» биографии достаточно, чтобы я никогда на тебе не женился.
— Ты о чём? — спросила она.
— О том, что до меня у тебя было невесть сколько мужчин. Думаешь, я похож на Инь Чжэ, который носился с тобой как с невинной девицей? Какая порядочная женщина после постели сразу требует деньги и подарки?
— Подонок! — она замахнулась и ударила.
Он перехватил её руку и холодно произнёс:
— Бить меня ты недостойна.
— А кто достоин? Цзян Цзюнь? Вот уж кто сейчас нежится в объятиях Инь Чжэ. Хочешь, чтобы тебя били? У неё на это нет ни времени, ни желания.
