На третьем этаже трактира, где в зелени бамбуковых штор струился аромат вина, Лу Цяньцяо откинул полог и на миг застыл. Господина Мэйшаня в комнате уже не было. За низким столиком сидел незнакомец, который лениво наливал себе вино. Увидев неожиданных гостей, он не выразил ни удивления, ни досады, а лишь слегка улыбнулся.
— Ах… — Синь Мэй растерялась: радоваться ей или нет? Мэйшань исчез, зато остался этот человек… если память не изменяет, его зовут Фу Цзююнь.
— Мэйшань уже удрал, — протянул тот с видом зрителя, наслаждающегося представлением. — Вы опоздали всего на несколько мгновений.
Лу Цяньцяо, не любивший пустых слов, сразу повернулся, чтобы уйти, но вслед донеслось:
— Постой. Для чего ты его ищешь?
— Не твоё дело.
Полог качнулся, и его уже не было в комнате.
— А я ведь знаю, где он остановился, — лениво бросил Фу Цзююнь.
Эти слова заставили мужчину с холодным, словно лёд, обликом замереть на пороге. Цзююнь высунул голову из-за занавески и, беззаботно улыбнувшись, добавил:
— Скажу тебе адрес, если согласишься на одно моё условие.
Весенний ветер врывался в окна, принося с собой лепестки. Синь Мэй не удержалась и зевнула.
— Не двигайся, я ещё не закончил, — мягко предупредил Фу Цзююнь.
Она с усилием застыла в прежней позе. Стоя у окна и держа в пальцах веточку персика, она натянуто улыбалась так, что сводило щёки.
Они ведь вроде собирались торговаться! Она уже приготовилась, если мужчины сцепятся, то сама незаметно ускользнёт. Но Фу Цзююнь лишь указал на неё и сказал:
— Пусть эта девчушка постоит. Я набросаю её портрет, тогда и скажу, где найти Мэйшаня.
Синь Мэй едва не закатила глаза.
Лу Цяньцяо сидел напротив, с чашей в руках, молча глядя на весенний пейзаж за окном. Несколько лепестков упали в вино, но он, не заметив, одним глотком выпил его до дна.
— Слышал я, — вдруг произнёс Фу Цзююнь, — что на самом западе живёт древний род боевых духов, потомков призрачных воинов. Их отличает красный взгляд, двойные зрачки и необычная глубина черт. Характер их горделив, они редко сходятся с людьми, но у всех, и мужчин и женщин, на двадцать пятом году жизни стоит страшное испытание, где половина рода находит смерть. Это правда?
Лу Цяньцяо промолчал.
— В древние времена, в битве богов и демонов, призрачные воины внесли немалый вклад. За это небесные божества даровали им силу, способную потрясти землю и небо. Однако ныне, в эпоху исчезновения богов, без их защиты род угасает, а рубеж двадцати пяти лет стал смертельной раной. Верно ли, что и ныне призрачные воины тревожатся о будущем?
Цяньцяо наконец шевельнулся, поставил чашу и спокойно сказал:
— Зачем ты мне это рассказываешь?
Фу Цзююнь усмехнулся:
— Просто не хочу оставаться в неведении, как Мэйшань. Что до тех призрачных воинов, в чьих жилах течёт и человеческая кровь, я и вовсе ничего не знаю. Как им пройти это испытание — одному Небу ведомо. Если хочешь, иди и расспроси его самого.
Он хлопнул в ладоши:
— Где же наша музыкантша? Вина и музыки!
За пологом показалась красивая женщина. Она налила им вино и бесшумно ушла. Вскоре струи музыки, похожие на журчание родника, разлились по комнате, смягчая напряжение.
«Отец всегда говорил: мужчина, что транжирит деньги на женщин и увеселения, хорошим быть не может», — подумала Синь Мэй и презрительно закатила глаза.
— Эй, девчушка, перестань дёргать веком, — постучал пальцами по столу Фу Цзююнь. — Смотрится безобразно.
«Ах! Да лучше выпрыгнуть в окно!» — хотелось ей закричать.
Наконец солнце склонилось к закату, и довольный Фу Цзююнь отложил кисть. Он долго любовался своей работой и, позвав её, сказал:
— Подойди, взгляни сама.
Синь Мэй с усталостью подошла и на миг оцепенела.
На свитке красовалась величавая красавица с гордо поднятой головой и сияющей уверенностью.
— Кто это?.. — прошептала она.
Фу Цзююнь торжествующе усмехнулся:
— Ты сама, только постарше на пару лет. Сейчас ты ещё слишком зелёная, без тени женского очарования. Вот и помог я тебе, добавил зрелости. Ставь перед собой цель и расти. Поняла?
Синь Мэй даже прослезилась:
— У тебя, конечно, целое брюхо коварства, но я и не думала, что ты так великолепно рисуешь! Какой талант!
Он уже собирался отдать рисунок, но замер, обернувшись к ней с мягкой улыбкой:
— Что ты сейчас сказала?
— Сказала, что талантливо!
— Перед этим.
— Что не думала, будто ты так умеешь рисовать.
— А ещё раньше?
— Что у тебя целое брюхо коварства.
Он ловко сложил бумагу с рисунком, спрятал её в широкий рукав и с ленцой произнёс:
— На сегодня хватит. Мэйшань обитает в жилище на горе Байтоу1 к югу. Сами ищите.
Что с ним вдруг приключилось? Заболел ли? Синь Мэй недоумённо почесала затылок, а потом Лу Цяньцяо уже потянул её вниз по лестнице.
Фу Цзююнь обернулся к Цинь-нян:
— Есть у тебя зеркало?
- Гора Байтоу (白头山, báitóu shān) — дословно «гора белой головы». ↩︎
