Под окном Гого взорвался от ярости:
— Подлая женщина посмела очаровать старшего брата Цяньцяо! Сы Лань, почему ты её до сих пор не прогнал?!
Сы Лань только беззвучно закашлялся и едва не поперхнулся словами.
В это время господин Чжао командовал мелкими демонами, заставляя их приводить в порядок реквизит. Пот струился по его лицу, и длинный крысиный хвост, выглянувший из-под подола одежды, жадно ловил прохладу. В усыпальнице лежали неисчислимые дары и сокровища, а он использовал их как театральные принадлежности. Стоит хоть чему-то повредиться, как генерал непременно вырвет его хвост и заткнёт им ноздри.
— Осторожнее! Это Зеркало Единого Сердца, оно хрупкое!
Один из мелких духов споткнулся о камешек и едва не растянулся на земле. Чжао, заметив это, завопил от отчаяния. Перепуганный крик только усугубил дело: Зеркало выскользнуло из лап и, перекатываясь, достигло ног Синь Мэй, так что удар пришёлся ей прямо по щиколотке, причинив острую боль.
— …медное зеркало? — удивлённо выдохнула она.
Девушка нагнулась и подняла предмет размером в фут. Поверхность его оказалась грубой и потускневшей, и не отражала ни малейшего силуэта.
— Может, оно разбилось? — Синь Мэй протянула находку Лу Цяньцяо.
Прежде чем он успел взять её, зеркало вдруг озарила резкая вспышка белого света. Мгновение — и свет разлетелся вокруг огненными искрами, а шероховатое полотно стало чёрным, словно ночное небо. На его глубине проступил образ: мужчина и женщина, с нежностью заключённые друг в друга.
Огненные светлячки сияли в их волосах, искры дрожали, словно капли росы, и вся сцена была пронизана чарующей, нежной красотой.
Но… но ведь эти двое, обнявшиеся в зеркале, были похожи на неё и Лу Цяньцяо!
Синь Мэй оцепенела.
— Зеркало Единого Сердца, Зеркало Единого Сердца! — орал господин Чжао. — Столько лет, и оно, наконец, проявило чудо! Небо услышало нас! Настоящая избранница генерала стоит здесь!
Толпа демонов разом загудела, а Сы Лань не выдержал потрясения и рухнул в обморок.
Отражение исчезло так же быстро, как и возникло. Синь Мэй, сжимая Зеркало, колебалась. Не взглянуть ли ещё раз? Тут господин Чжао уже бросился к ней, в слезах схватил её за рукав и тряс с мольбой:
— Девушка, прошу вас, позаботьтесь о нашем генерале…
В следующее мгновение зеркало угодило ему прямо в лицо, а Лу Цяньцяо, схватив растерянную Синь Мэй, развернулся и повёл её прочь.
— Что это всё значило? — осторожно спросила она.
— Вернёмся. Спать, — его голос прозвучал холодно и бесстрастно.
Похоже, настроение у него снова испортилось. Синь Мэй благоразумно прикусила язык и больше ничего не сказала.
С той ночи Лу Цяньцяо будто вовсе лишился прежнего спокойствия. Если раньше он хотя бы перекидывался с ней парой слов, теперь обращался с нею так, словно её вовсе не существовало. Время от времени он собирал людей в Гуйхуатине, о чём-то тайно совещаясь, а саму её велел привязывать к дереву снаружи.
В один солнечный день Синь Мэй сидела во дворе и грелась под ласковыми лучами, лениво кидая мелкие камешки в окно зала.
И вдруг створки распахнулись. Издали, с высоты, Лу Цяньцяо смотрел на неё долгим, сдержанным, будто разрывающим душу взглядом.
Синь Мэй поспешно замахала рукой:
— Ты уже всё обсудил?
Ей хотелось есть, пить, в уборную, наконец, вымыться…
— Молчи, — резко бросил он и с силой захлопнул окно.
Она снова запустила камешек, и тот с глухим «бум» ударил в раму. Изнутри больше не донеслось ни звука.
— Хе-хе, брат Лу в последние дни будто сердится на госпожу Синь? — раздался за спиной весёлый смех.
Синь Мэй обернулась и увидела у дерева красавицу в розовом платье из лёгкой ткани. Та прикрывала рот ладонью и с улыбкой наблюдала за ней.
— Вот так, привязанная к дереву, ты и правда похожа на собачонку, — её смех был изысканно беззлобным.
Синь Мэй задумалась, напрягая память, и наконец воскликнула:
— Ах да, сестра Хунлянь! Ты стоишь тут, у дерева, в таком наряде и прямо как моя родная тётка, так похоже и так по-домашнему мило!
— Я Инлянь! — процедила девушка сквозь зубы, глубоко втянув воздух и изобразив улыбку. Одной рукой она невольно коснулась лица. Она ведь всё ещё молода, как же можно сравнивать её с тёткой?
Скорее уж дело в том, что перед ней стояла слишком юная девочка: свежие щёки, белые и налитые румянцем, чистый и нежный взгляд, та особая наивная прелесть, что бывает только у человеческих девушек в их неполные семнадцать лет. Ни одна женщина-демон уже не хранит подобной безыскусной невинности, и это не могло не вызвать у Инлянь грусть.
Тем более, в Зеркале Единого Сердца отразились именно Синь Мэй и Лу Цяньцяо…
