Не успели её слова сойти с языка, как издали донесся резкий, пронзительный свист ветра, такой острый, что казалось, он разрезал небо на части, и Синь Мэй, резко обернувшись, увидела на далёкой высокой башне боевого духа, натянувшего тугой лук; его взгляд был хладен и неумолим, а первая стрела, выпущенная прямо в их сторону, сорвалась с тетивы и полетела, будто раскалённая игла.
Однако та стрела была послана не ради убийства, а как предупреждение: мчавшаяся с головокружительной скоростью стрела в последний момент изменила траекторию и, не задев никого, взметнулась ввысь и уткнулась в небо.
Синь Мэй выдохнула, стряхнула со лба липкий холодный пот и сердито обернулась, задавая вопрос, в котором сквозил удивлённый гнев:
— Кто это был? Как они смеют стрелять на поражение?
— Это люди рода генерала, — сухо ответили рядом стоявшие, — нам нельзя бежать, иначе они скорее убьют нас, чем позволят роду призрачных воинов опозориться побегом.
Призрачный воин на башне снова натянул тетиву, но не выпустил стрелы, и это молчаливое, жёсткое напряжение ощутимо висело в воздухе как угроза.
— Что за сволочи, — взорвалась она в ответ, — я всегда знала, что те, у кого красные глаза, ни к чему хорошему не годятся!
— Тише, пожалуйста… — Сы Лань промолвил истерзанно, сдерживая слёзы.
«Неужели она забыла, что и у генерала красные глаза?»
— Я пойду и потребую у него объяснений.
Синь Мэй вскочила в седло, дернула вожжи, и разъярённый, сжатый звериный порыв её боевого коня сорвал копыта с земли. Лэ Юньхуа резво сорвался с места и понёсся к высокой платформе, а испуганный крик Сы Ланя остался далеко внизу.
Стрелки на башне, обнажив стрелы и наведя на неё прицельный ряд, замерли. Ли Янь, узнав Синь Мэй как супругу Лу Цяньцяо, отложил лук и, обернувшись, сдержанно произнёс:
— Генерал Бай, не причиняйте вреда этой девушке, она простая гражданская.
Лицо Бай Цзунъина побледнело до зеленоватой маски, будто он и вовсе ничего не слышал. Его глаза упрямо глядели на дымящееся поле за стенами.
Ли Янь почтительно сложил руки в почтительный жест:
— Госпожа Синь, — сказал он сдержанно, — отчего вы покинули усыпальницу?
— Подойди сюда, — с вызовом ткнула она в сторону и приглашала его взглядом.
Ли Янь колебался, затем прыгнул и легко приземлился на коня. Он произнёс односложно:
— Я пришёл. Где ваш супруг?
Синь Мэй, не теряя ни секунды, встала в седле и устремила в него гневный взгляд:
— Вы хотите убить Лу Цяньцяо?
— Зачем я стал бы его убивать… — покачал головой Ли Янь, — вы не понимаете правил нашего рода.
— Он не может двинуться, — выкрикнула она, — этот урод на башне дал ему лишь жалкое войско, а вы целитесь в него из луков! Где здесь справедливость?
Ли Янь промолчал. Он и сам сознавал, насколько несправедливо складывается ситуация. Бай Цзунъин, завидуя и ненавидя, подговорил Императора отправить Лу Цяньцяо сюда, чтобы тот стал балластом, и две тысячи солдат, выделенные ему, были меньше чем полсотня настоящих бойцов. Даже если генерал пробудится, победа вовсе не гарантирована.
Но и отступать было нельзя. У рода призрачных воинов существовала своя непреклонная честь, почти глупая и гордая упрямость. Не в том дело, кто убьёт, а где умрёт. Смерть на поле и смерть в постели — разные судьбы, и только изнурив себя до предела, принимая смерть лицом к лицу, можно по их верованию пробудить истинную, сокрушительную силу.
— Вы просто ведёте его на верную смерть… — голос Синь Мэй дрогнул от ярости, — нет! Вы подталкиваете его к гибели ножом у спины! Разве так просыпаются бойцы? Неудивительно, что ваш род истощается, вы сами себя губите!
Ли Янь омрачился:
— Госпожа Синь, прошу, будь осмотрительна в словах.
— Я больше не хочу тонко намекать, — выпалила она прямо, не отводя взгляда, — вместо того чтобы стрелять в своих, вы могли бы велеть тому на башне прислать больше людей в бой. Крестьяне постоянно мятежничают именно потому, что такие генералы лишь едят да ничем не помогают. Разве генерал должен быть, как мясной шарик для супа? — воскликнула она, произнеся дерзкую насмешку, от которой Бай Цзунъин, кажется, побледнел ещё сильнее.
— Откройте ворота! — вдруг прозвучал приказ, и воздух словно наполнился ожиданием грядущего удара.
Бай Цзунъин рявкнул и, схватив свой тяжёлый меч, вскочил на коня, повёл за собой отряд закалённых воинов и в стремительном натиске прорвался сквозь ворота. Узнав, что старик лично вернулся в бой, боевой дух ослабевших защитников мгновенно вернулся, и равновесие, казавшееся безнадёжно потерянным, начало медленно, но решительно менять своё направление.
Тем временем Сы Лань, прикрывшись минутной передышкой, перевязал собственные раны. Будучи существом с необычайной плодовитостью к исцелению, он вскоре почувствовал, что кровотечение прекратилось. Демон встрепенулся, сорвался в седле и, спрыгнув вниз, вновь пустил в ход длинный клинок. Теперь он бился ещё яростнее, чем прежде, и тотчас расчистил вокруг себя небольшой коридор безопасности.
