Между тем, чтобы повалить самому или позволить повалить себя, Лу Цяньцяо без колебаний выбирал первое.
Он сделал шаг вперёд, мягко положил ладони на хрупкие плечи новобрачной, лишь на миг поколебался и уже собирался уложить её на постель.
— Подожди, — вдруг подняла руку Синь Мэй.
Нелепо. Она сама торопила события, а теперь, когда они наконец сочетались браком, вдруг потребовала остановиться?
Он ждать не стал.
Венец с её головы был осторожно снят, пальцы его медленно пробирались в густые волосы, и он с лёгким усилием вынул шпильку.
Прядь чёрных, блестящих волос скользнула вниз.
Синь Мэй подняла глаза на него, потом покосилась на окно позади и нерешительно спросила:
— Ты что, всерьёз намерен брачную ночь провести при открытом окне?
Лу Цяньцяо обернулся… и увидел распахнутую настежь раму. За ней, в тени усыпальницы, толпились мелкие демоны. Они таращили свои круглые глаза и, закусив пальцы, жадно наблюдали.
Шпилька выскользнула из его рук и упала на пол.
Гого спешно закрыл ладонью глаза младшему братцу, чтобы невинный ребёнок не испортился, Сы Лань рывком оттаскивал любопытных, а Инлянь… Инлянь и след простыл, наверняка снова сидела где-нибудь в углу и колола иголками тряпичных кукол.
Лишь господин Чжао умудрился притащить к окну стол, завалил его угощением и чаем, сам ел, запивая, и одновременно ухмылялся:
— Генерал, не стесняйся, смелее! Мы будем подбадривать тебя. А если где запнешься — научу, всё как надо.
Лу Цяньцяо, не изменившись в лице, подошёл к окну и холодно произнёс:
— Убирайтесь.
Шорохом, словно стая вспугнутых птиц, мелкие демоны разлетелись прочь. Годы военной славы генерала даром не прошли.
Господин Чжао смёл на пол гору шелухи от семечек, приблизился, сунул ему в ладонь бумажный комочек, при этом многозначительно подмигнул и шепнул:
— Знаешь, мужчинам иногда свойственно… подводить. Вот тебе средство надёжное.
Лу Цяньцяо развернул бумажку. Внутри лежали две неприлично выглядевшие пилюли.
Усы господина Чжао дрожали от хитрой улыбки:
— Попробуешь — поймёшь. И никому больше не скажу.
В следующую секунду эти пилюли он же ловко сунул генералу прямо в нос, но Лу Цяньцяо захлопнул окно, запер засов и наглухо задернул занавеси.
Атмосферы свадебной ночи словно и не осталось. Обернувшись, он увидел, что Синь Мэй уже успела снять тяжёлое свадебное платье и сидела за столиком, в одной лишь алой лёгкой юбке из тончайшего шёлка, спокойно ковыряя палочками лапшу.
Ароматное блюдо было заправлено кунжутным маслом, посыпано толчёными орехами и арахисом. Это было на счастье, в соответствии с доброй приметой.
Синь Мэй с заботой подала ему миску и позвала:
— Иди перекуси, небось, проголодался?
После всех «испытаний» — и гор из клинков, и кипящих котлов, и акробатики похлеще камнедробления грудью — он и вправду успел изрядно вымотаться.
Она с аппетитом втягивала лапшу, её блестящие от масла губы заставили его невольно улыбнуться, и вся дневная напряжённость растворилась. Лу Цяньцяо подошёл, взял её миску, поднёс к её рту палочки с лапшой и тихо сказал:
— По обычаю, мы должны кормить друг друга. Открой рот.
Синь Мэй послушно приоткрыла губы, а сама в ответ протянула ему палочки:
— Так вот в чём ваш свадебный обычай! Не «чаша пополам», а лапша пополам.
Крошки орехов прилипли к её губам. Лу Цяньцяо осторожно смахнул их рукой, и вдруг вспомнил, как в первый раз привёл её в усыпальницу, запер в тёмной комнате и, открыв дверь, увидел её склонившуюся над тарелкой с пирожками из цветов акации. Мягкие волосы, нежные щёки и крошки на лице… Тогда она напоминала белого кролика.
— Синь Мэй, подойди.
Он поставил миску, мягко взял её за запястье и потянул, а она, скользнув с кресла, очутилась у него на коленях. Синь Мэй тут же играючи сама обвила его шею.
— Лу Цяньцяо, — шепнула она, прижимая щёку к его лицу. — Ты ведь сегодня не взял с собой сеть для связывания демонов, правда?
— Да, не взял, — рассмеялся он.
— Тогда закрой глаза, я хочу тебя поцеловать.
Он вновь безропотно повиновался, его, длинные и густые ресницы едва заметно дрогнули. Синь Мэй, обхватив ладонями его голову, не могла налюбоваться: чем дольше она смотрела, тем сильнее влюблялась. Она наклонилась и звонко коснулась губами обеих щёк.
И снова лёгкая тень разочарования.
Он уже собирался открыть глаза, как вдруг его губы ощутили мягкость. Это был лёгкий поцелуй, отдававший вкусом кунжутного масла, арахиса и грецкого ореха.
Это не был страстный, жадный поцелуй, скорее робкий и трепетный. Она сама отстранилась через несколько мгновений. Пламя свадебных свечей отражалось в их глазах. Оно сияло и плясало, будто само дразнило их сердца.
Щёки обоих покрылись румянцем.
— Ну как, ты уже научился? — тихо спросила Синь Мэй.
Лу Цяньцяо на миг опешил, затем улыбнулся и, опустив взгляд, ответил вопросом на вопрос:
— А ты сама как думаешь, научилась?
— Должно быть… не слишком плохо.
— Одними словами не проверишь.
Значит, пора переходить к делу.
