Он сам не понимал, почему. Ещё в персиковой роще, когда Лю Шуан высвобождала золотые письмена, чтобы передать послание, он удивился. Два сына рода Бай ничего не заметили, а он узнал. Эта техника была ему до боли знакома. Её когда-то показал ему странствующий бессмертный, которого он встретил в детстве.
Пусть культивации у него нет, но нечеловеческий взор, свойственный его роду, остался. Он сразу увидел, какие именно слова она вложила в послание и кому они были адресованы.
Она униженно склоняла голову ради этого мужчины.
Янь Чаошэн нахмурился. Впервые ему стало интересно, что на самом деле задумала Чишуй Лю Шуан? Все трое — Бай Чжуйсюй, Бай Юйсяо и даже Шао Ю — знали, с какой целью она пришла. Один он оставался в неведении. Он считал, что причина — стремление Кунсана не портить отношения с Куньлунем, потому и прислали наследницу, чтобы извиниться лично.
В этом была логика.
Однако взгляд, которым она встретила Цзимо Шао Ю, не имел ничего общего с враждебностью. Там не было и следа ненависти или отвращения к навязанному браку.
Когда тот повернулся к ним, в её глазах зажёгся свет, которого он никогда прежде не видел: ни во время первой встречи, ни на лотосовой платформе, ни за всё их путешествие от Кунсана до Куньлуня. Даже перед Чжуйсюем, к которому она относилась уважительно, она никогда не сияла так.
Он не мог отвести от неё глаз.
Стояли они почти впритык. Казалось, ещё чуть-чуть, и она уткнётся в грудь Шао Ю.
«Неужели ей настолько не хватает мужского внимания? — мрачно подумал он. — И ещё смеет говорить, что не хочет за него замуж?»
Янь Чаошэн криво усмехнулся.
Да брось! Это что угодно, но только не отказ. Прямее уже некуда.
Спросила, как тот живёт, а потом можно ли общаться. Мужчина и женщина… «общаться»? Что она под этим подразумевает?
Он не ошибался.
Чишуй Лю Шуан — такая же, как все эти распущенные наследницы из благородных бессмертных кланов. Он видел таких раньше, и всё внутри него сжалось от отвращения.
И ведь он, идиот, ещё жалел её!
Холодная насмешка в его душе была адресована не только ей, но и самому себе, тому, кто в ту ночь нёс её на руках, кто поверил, что она… другая.
Он вспоминал, как она лечила его на лотосовой платформе. Думал, что наверное, сожалеет о содеянном. Потом, в Тайчуане, когда она встала между ним и змеем-демоном, он считал, что она отважна и благородна.
Он даже начал думать, что она… что она, может быть, не так уж и…
Но теперь только ярость. И унижение.
А она тем временем, нисколько не смущаясь, продолжала сидеть рядом с Шао Ю, словно всё происходящее — самое естественное на свете.
Наследник Куньлуня, сдержанным движением разлив чай, мягким жестом отправил каждому по чаше. Голос его был безупречно вежливым:
— Если госпожа Чишуй находит Куньлунь по душе, вы всегда будете желанной гостьей.
«Вот он, холодный, как лёд, отказ в обёртке из благородной учтивости, — подумал Янь Чаошэн. — Говорит “добро пожаловать в Куньлунь”, но ни слова о себе».
Он перевёл взгляд на Лю Шуан. Та явно на мгновение замялась, но быстро взяла себя в руки и, улыбнувшись, ответила:
— Обязательно. Я непременно ещё приеду в Куньлунь, чтобы насладиться его красотой. Но если однажды рассержу тебя, господин Цзимо, не стесняйся, можешь прогнать меня прочь.
Глаза Шао Ю слегка прищурились. Он будто удивился, а в уголках губ скользнул слабый, почти неуловимый намёк на улыбку.
Хрясь.
Чайная чаша в руке Янь Чаошэна треснула и рассыпалась в ладони.
Все обернулись.
Он молча сжал в ладони осколки и поклонился:
— Простите. Бестактность с моей стороны. Надеюсь, наследник Цзимо не обидится.
— Ничего страшного, — спокойно отозвался Шао Ю.
«А ведь я считал, что Чишуй Лю Шуан просто немного своенравна, — думал Янь, опуская взгляд на треснувшие пальцы. — Считал, что она отличается от остальных, что она не такая, как Бай Юйсяо».
Он думал, она… раскаивается. Что у неё есть совесть. Что её поступки имеют смысл.
Он верил…
Теперь, глядя на всё это, он ощущал лишь злость и горечь. Её притворство, её ухмылки, её якобы равнодушие к Шао Ю — всё это ложь. Она флиртовала с Бай Чжуйсюем, позволяла Бай Юйсяо заступаться за неё и даже рисковать своей культивацией. А теперь добавился и третий, Цзимо Шао Ю.
И тут в его голове всплыла старая, пыльная, почти забытая сцена.
