Он кивнул. В его глазах мелькнула грусть, он не хотел ничего объяснять. Многовековое желание, наконец, сбылось, но облегчения это ему не принесло. Наоборот, в нём чувствовалась какая-то непередаваемая тяжесть.
Лю Шуан не стала настаивать. Она понимала, что у каждого есть что-то, о чём не хочется говорить. Почему душа его матери была навечно заточена в Могиле Повелителя Духов, он, возможно, не хотел делиться этим даже с собой.
Перед тем как активировать Зеркало Перехода, Лю Шуан окинула взглядом громадное тело Цинвэнь и чуть смущённо спросила:
— А с ней что делать? Как мы её возьмём с собой?
Шао Ю ответил:
— Цинвэнь — древняя демоническая птица. В современном мире бессмертных для неё не найдётся места.
Если взять её с собой, в мире людей начнётся паника. Разнесутся слухи, страх охватит сердца смертных.
— Но ведь птенец ещё не спасён… — прошептала Лю Шуан.
Если они заберут только яйцо, то будет ли мать готова на это?
Внезапно Янь Чаошэн без лишних слов бросил яйцо обратно в объятия Цинвэнь и сказал:
— Пусть вернётся к той, кому принадлежит. Больше об этом не думайте.
Лю Шуан уставилась на него в изумлении. Он серьёзно? Ведь этот птенец должен был стать его верной опорой в будущем. Крылья Цинлуань одним взмахом могли сковать целые земли. И между ними, по легенде, должна была быть священная связь, нерушимая и судьбоносная.
Тут ничего подобного и близко не было. Янь Чаошэн с хладнокровием отказался от Цинлуань. Птица прижала яйцо к себе и вновь заплакала кровавыми слезами.
В древних трактатах говорилось: демонические птицы не знают слёз. Им не дано плакать от природы. Каждая слезинка, если всё же появляется, — это кровь сердца.
Понимая, что Чаошэн непоколебим, Лю Шуан обратилась к Шао Ю:
— Ты можешь спасти её дитя?
Шао Ю покачал головой:
— Увы, я бессилен. Сердечная связь прервана. Если бы это было ранение, можно было бы что-то сделать, но сейчас в нём нет жизни и я не способен вернуть её.
Цинвэнь всё понимала. Её крики становились всё более пронзительными и полными тоски.
Янь Чаошэн нахмурился и сказал:
— Что ты медлишь? Активируй Зеркало Перехода. Мы возвращаемся.
Но… вернуться — значит бросить Цинлуань на верную смерть.
Лю Шуан ещё не придумала, как поступить, когда вдруг громадная птичья голова склонилась прямо перед Янем Чаошэном. Цинвэнь опустилась к его ногам, распластала крылья и упала ниц.
Она издавала глухие стоны, кровь в слезах капала в грязь. Затем она выдернула перо из своих пёстрых крыльев, и вместе с окаменевшим яйцом аккуратно пододвинула его к ногам юноши.
Янь Чаошэн отшатнулся:
— Забери обратно. Я сказал — не повторяй. Я не могу помочь. Тебе от меня ничего не нужно.
Птица громко закричала и рванулась вниз в пропасть.
Тут же с небес обрушилось пламя. Прямо на глазах у всех древняя демоническая птица Цинвэнь сгорела, превратившись в пепел. И в этот пепел, как будто что-то заклинала, она вложила всю свою силу, чтобы в итоге сгореть дотла и оставить после себя лишь один предмет: хлыст из чёрного и золотого металла, что стремительно влетел в руку Янь Чаошэна.
Цинвэнь пожертвовала собой, чтобы создать из собственного тела артефакт и умоляла этим последним жестом спасти её дитя.
Хлыст пульсировал могущественной демонической энергией, но, оказавшись в руке Чаошэна, как будто подчинился его воле. Вся скверная энергия в нём рассеялась, и вместо неё заструилась чистая сила бессмертных.
Он долго молчал, глядя на мёртвое яйцо. Затем Янь Чаошэн склонился, поднял его и перо, после чего аккуратно спрятал их за пазуху.
Лю Шуан наблюдала за этим, не зная, что чувствовать.
— Ты спасёшь её ребёнка?
Янь Чаошэн хмыкнул:
— Посмотрим. Ты так на меня смотришь, будто считаешь меня эгоистом и бездушным мерзавцем, который думает лишь о выгоде.
Лю Шуан не обвиняла его. Она сама была бессильна и не могла заставить других сделать то, на что сама не способна. Она попыталась лишь предложить в обмен свою духовную силу.
Лю Шуан покачала головой и печально сказала:
— Нет… Просто мне очень грустно.
Она вспомнила свою смертную мать, ту, что до последнего помнила и любила её, а тело, в котором теперь жила, обладало памятью о госпоже Цзы.
Видимо, все матери в мире одинаково велики. Ради детей они готовы на всё. Даже демоническая птица, умирая, не думала о себе, а только о нём.
Янь Чаошэн молчал.
Лю Шуан больше не спрашивала. Она потянулась к Зеркалу Перехода, но Шао Ю остановил её:
— Твоих сил почти не осталось, позволь мне.
Она не сопротивлялась. Всё это изматывало и её тело давно вышло за пределы своих возможностей.
Шао Ю взял зеркало, и вскоре на его поверхности заиграли светлые волны.
Рядом раздался холодный голос Янь Чаошэна:
— Я постараюсь его спасти.
