Над ареной повисла плотная тишина. Лишь спустя несколько затянувшихся мгновений голос судьи прорезал молчание:
— Великое Состязание окончено.
Янь Чаошэн неспешно сошёл с арены. В этот момент к окровавленному Бай Юйсяо поспешила Ми Чу, обеспокоенно подхватив его под руку:
— Второй господин, вы целы?
Одновременно её взгляд скользнул по фигуре Янь Чаошэна и, хоть выражение её лица осталось безупречно вежливым, лёгкая тень отвращения всё же скользнула в глубине глаз. Демоническая кровь… жаль.
Бай Юйсяо выплюнул сгусток крови, не удосужившись стереть каплю, скатившуюся по подбородку. Он, шатаясь, сделал шаг вперёд и перегородил путь Янь Чаошэну:
— Отдай!
— Что?
— Ты прекрасно знаешь, о чём я.
Янь Чаошэн молча усилил хватку на пушистом комке у себя на груди и едко усмехнулся:
— Второй господин требует вернуть своего духовного зверя? Если мне не изменяет память, никто не имел права брать с собой зверей на арену. Вы сознательно использовали его, чтобы напасть исподтишка… Я мог бы потребовать наказания, но промолчал. А теперь вы ещё и с претензией?
Он сжимал её так сильно, что Лю Шуан, в своей форме пушистого зверька, едва могла дышать. Всё её крохотное тело затрепетало, дыхание прерывисто сипело.
«Вот уж воистину спасла Бай Юйсяо, а теперь сама почти погибаю!»
Она вдруг поняла, что Янь Чаошэн вовсе не хотел «спасти» её, когда забрал с арены. Он унес её, чтобы отомстить. Медленно, хладнокровно, жестоко мстить.
Она заёрзала от ужаса и попыталась вырваться. Зверушка тихо заскулила. Мол, Юйсяо, спасай же!
Лишь немного ослабив хватку, Янь Чаошэн по-прежнему выглядел так, как будто его душу вытянули и оставили одно только беспощадное отвращение ко всему живому.
Назревала вторая схватка уже вне правил. Бай Юйсяо весь пылал яростью, а Янь Чаошэн источал опасность с каждой клеткой. Прежде чем они успели вновь сцепиться, голос главы разнёсся по площадке, как громовой раскат:
— Всем ученикам, участвовавшим в Состязании, встать на колени для объявления наград!
Порыв агрессии был прерван. Хотел, не хотел, а пришлось преклонить колено. Даже тем, кто только что хотел драться насмерть.
Бай Юйсяо, скрипя зубами, занял своё место среди прочих учеников.
Он проиграл, но достоинства и силы у него не отнять. К тому же он представитель дома Бай, одного из четырёх главных родов Кунсана. Когда в списке награждённых прозвучало его имя, Чишуй Чун задержал на нём взгляд, и в уголках его глаз промелькнула тень одобрения:
— Бай Юйсяо. Отныне повелитель кар и наказаний. Надлежит надзирать за Законом в пределах Кунсана.
Бай Юйсяо, сдерживая эмоции, опустился на колени и торжественно склонился:
— Благодарю главу за оказанную милость.
Лю Шуан, прячущаяся под полами одежды Янь Чаошэна, незаметно подняла взгляд и с удивлением увидела, как тот самый своевольный Бай Юйсяо, стоя перед старейшиной, внезапно преобразился. Его лицо обрело серьёзность, а осанка — благородство. В этот момент он действительно походил на зрелого, достойного небожителя.
Пока одни за другими оглашались титулы и назначения, под одобрительные кивки высших чинов, наступила очередь для учеников, не входящих в основные линии великих родов.
Это было похоже на то, как в смертном мире Император сначала определяет трёх лучших, а уже затем позволяет приближённым министрам выбирать себе учеников среди простых, но способных соискателей.
Для многих молодых практиков из внешних земель, людей или младших ветвей кланов, это был единственный шанс подняться ввысь.
Вокруг царила напряжённая тишина. Каждый с надеждой или затаённой мольбой всматривался в ряды старейшин. Даже Янь Чаошэн не удержался и слегка приподнял ресницы. В его взгляде скользнуло нечто похожее на ожидание.
