В час быка Лао Хэ, выпрямив спину и придав лицу почтительное выражение, приблизился ко входу в покои повелителя:
— Повелитель, это я, Лао Хэ. Осмелюсь доложить: сегодня я принёс Вам великий дар.
Прошло несколько томительных мгновений, прежде чем изнутри донёсся холодный голос:
— Входи.
Голос был глуховатым и хриплым. Он неуловимо волнующий. Услышав его, три демоницы ощутили странное возбуждение. Первичный расчёт уступил место трепетному ожиданию.
Сильный и опасный. Такой, что в нём чувствуется потребность не в подчинении, а в женщине. Тот, кто вызывает страх и желание одновременно, был идеальной целью для любой демоницы.
Лао Хэ, склонившись в поклоне, отступил в сторону и дал им знак войти.
Они пересекли порог и впервые увидели покои нового хозяина. Внутри было холоднее, чем снаружи, как будто здесь прошёл снегопад совсем недавно, а теперь всё медленно таяло.
Хотя вся гора ещё пребывала в состоянии запустения, эти покои сохраняли прежнюю роскошь: тёплые занавески колыхались под сквозняком, за ними белым паром поднимались испарения от Холодного Озера.
У самого его края виднелся силуэт высокого мужчины. Его лицо скрывали полупрозрачные шелка, но даже сквозь них ощущалось, что он наблюдал.
Он был высоким, фигура прямая и подтянутая. Волосы собраны в неполный узел, а одеяние было развязано, словно он только что выбрался из воды.
Демоницы, сжав зубы, терпели пронизывающий холод, стараясь подать себя с самой выгодной стороны, несмотря на дрожь, что пробегала по спине.
Лао Хэ сказал с намёком в голосе:
— С этими красавицами Вам не придётся более переносить стужу.
Он поднял взгляд, надеясь на одобрение. Мужчина за занавесью не двинулся и не ответил ни словом. Лао Хэ нахмурился, чуть повысив голос:
— Повелитель?
Наконец мужчина произнёс:
— Женщины остаются, а ты уходи.
Лао Хэ облегчённо выдохнул. Радость залила грудь. Он принял дар, значит, всё не так плохо. Фу Хэн, как бы ни был силён, не сможет оттеснить его от кормушки, если новый повелитель благоволит к нему.
Он поспешно удалился, не забыв при этом услужливо прикрыть за собой двери.
Три демоницы, склонившись на колени, терпеливо ожидали. Холод становился почти невыносимым, их трясло, но ни одна не смела показать слабость. Им казалось, что стоит только попасть в его объятия, как тепло вернётся.
Прошло немало времени, прежде чем с другой стороны шелковой завесы донёсся равнодушный голос:
— Подойдите.
Их сердца наполнились радостью. Переступив занавес, они, наконец, увидели его лицо.
Он был поразительно красивым. Длинные тёмные брови, тонкие губы, безжалостные и чёрные, как бездна, глаза. В нём сплелись юность и зрелость, холод и одержимость. Его руки были бледными, почти болезненными, словно лепестки снежного лотоса. Вся его фигура излучала напряженную, почти аномальную привлекательность.
Лишь губы выделялись на этом фоне ярко алым цветом. А глаза… их зрачки были чуть сужены, как у хищной змеи.
На концах глаз алела лёгкая тень, признак нестабильной формы. Среди демонов это означало одно: он находится в стадии крайнего возбуждения. В отличие от других, в его облике не было пошлой вульгарности, только ледяная отстранённость. В мире бессмертных такой внешний вид считался бы признаком безумия, а среди демонов он был слишком безупречен, почти болезненно прекрасен.
До этого момента женщины думали лишь о выгоде. Теперь же их охватило искреннее восхищение. Быть рядом с таким существом… если пережить это — значит, судьба вознаградит их с лихвой.
Одна из девушек, по имени Нянь И, осмелилась заговорить:
— Повелитель… позвольте нам разделить с Вами ночь?
Он медленно поднял глаза.
Взгляд его был холоден, словно резной нефрит, и если бы не гнетущая атмосфера в зале, никто бы даже не догадался, что он мучался от боли, вызванной нестабильным телом.
— Хорошо, — сказал он тихо.
Когда Нянь И приблизилась к нему, Янь Чаошэн подумал: «Вот как должно быть. Именно таков путь, на который тебя обрекли».
Пусть он провёл три года в Кунсане, в глубине души он всё ещё оставался тем, кого в глазах других считали презренным и грязным чудовищем.
Усиление истинной формы — процесс, сродни живому вскрытию. Когда трое старейшин Кунсана набросились на него, он впервые принял свою первоначальную форму. Позже, спустившись к Башне заточения демонов, он снова подавил свою природу.
После падения башни он укрылся на ночь в пещере, взяв с собой птенца. Там тело молодого демона начало лихорадить. Его форма начала расти.
От трёх саженей до десяти, а теперь, если он вновь обретёт полную форму, даже весь этот дворец не сможет вместить его.
Он страдал уже много дней. Птенец был напуган до ужаса, но ни одно существо не хотело приютить их. Вернуться в Кунсан он тоже не мог, а из-за его чудовищной энергии даже даосы начали проникать на территорию.
Под чешуёй всё тело было в крови, а усиление истинной формы вызвало ещё и приступ первого настоящего демонического возбуждения.
Холод больше не помогал. Оставался лишь один путь — стать животным, искать утехи в лесу с первой попавшейся самкой.
