Поведение Янь Чаошэна вселило в остальных песчаников ещё больший ужас. Не зная истинного смысла дружбы и верности, они быстро забыли страх от гибели Сапфира. Их вновь манило таинственное сияние силы Хуэйлин, исходившее от тела Лю Шуан.
Она находилась в той самой горной речке, где обычно совершала омовения.
В её водах не было обычной гальки. Вместо камней дно покрывали драгоценные самоцветы, сверкавшие под солнцем радужными отблесками.
Встревоженные песчаники решили, что с маленькой бессмертной случилась беда, но, приблизившись, увидели, что страшный демон всё ещё был рядом. Он сидел у берега спиной к воде, словно охранял её. Мрачный и неприступный, он не бросил ни взгляда на девушку, едва прикрытую в воде.
Песчаники, взявшись за руки, робко направились к ней, и в тот же миг он холодно усмехнулся. Демон взмахом руки притянул к себе несколько из них и жестоко раздавил.
— Я говорю в последний раз. Убирайтесь.
Под ногами его осыпались осколки, блестящие драгоценности, что раньше были их телами. Он не угрожал, он исполнял. Демон был готов уничтожить их всех без капли колебаний.
После этого оставшиеся песчаники разбежались во все стороны, не смея больше приблизиться. Даже сосуды с целебной росой они уронили в панике.
Янь Чаошэн опустил взгляд на одинокую каплю, упавшую на землю, и долго молчал. Взгляд его оставался ледяным, как сама смерть.
Жаркое солнце стояло в зените, за спиной шумела вода, но он так ни разу и не обернулся.
Лю Шуан ничего не видела и потому не догадывалась, что те самые шумные, вечно наперебой просящие обнять их, маленькие песчаники, теперь рассыпались в мертвую пыль.
Ополоснувшись, она на ощупь, пошатываясь и оступаясь, выбралась из воды. Те, кто раньше с готовностью спешили ей на помощь, сегодня словно исчезли. Ни один не подошёл, чтобы поддержать её. Она чуть склонила голову, словно в ожидании.
Спустя мгновение он схватил её за руку и потащил прочь, в сторону её временного жилища.
В его движениях не было ни капли заботы. Лишь хищная резкость. Она, не ощущая этого, послушно последовала за ним, и в этой беззащитной покорности была странная трогательность.
Янь Чаошэн обернулся. Его нестабильное тело пробуждённого демона разжигало в нём самые темные чувства, и голос Лю Шуан, когда-то отказавший ему без сожаления, будто снова зазвучал в его голове.
Он и сам не понимал, зачем всё ещё тянется к ней. Она ведь ясно дала емупонять, что не хочет быть рядом.
По возвращению в домик Лю Шуан словно ожила. За эти дни она уже успела привыкнуть к расположению вещей, даже несмотря на белую вуаль на глазах.
Сидя у низкой кровати, она невинно подняла лицо и напомнила:
— Маленькие песчаники, пора ужинать.
Янь Чаошэн не шелохнулся и холодно уставился на неё.
Духовный нектар, которым она питалась, разбился ещё у родника, но она об этом не знала. Сейчас, утратив божественное сознание, она была слабой, как простая смертная, как ягнёнок, не подозревающий о волке у себя за спиной. Все его угрюмые воспоминания взывали: «Сделай это».
Чистейшее сердце Хуэйлин прямо перед ним. Всё, что связывало их прежде, должно было исчезнуть.
Он поднял руку. В ладони собралась тьма, сияющая тусклым золотом.
Тем временем, за стенами дома, песчаники столпились в очередь к Чжань Сюэяну и жалобно всхлипывали:
— Великий демон хочет нас убить!
Тот сидел, закинув ногу на ногу, и прищурился:
— Неужели он всё понял?
Он схватил одного из них и, разжав пальцы, вытянул у него из макушки крохотное белое перышко. Это была частица силы Хуэйлин. Бросив песчаника в сторону, он лишь усмехнулся. Глупцы, они даже не осознавали, что стали орудием для кражи жизненной силы.
— Всё-всё, я понял, отстаньте.
Собрав достаточно, Чжань Сюэян провёл пальцами по подбородку, улыбаясь уголками губ, но в глазах его блестело ледяное разочарование.
— Интересно.
Янь Чаошэн будто готовился причинить зло, но на деле он помешал Чжань Сюэяну.
Хуэйлин — это и была душа Лю Шуан. За всё время, пока она была слепа и беспомощна, он, прикрываясь заботой, подложил печати на песчаников, чтобы медленно вытягивать её силу.
Раньше он бы так не поступил. Несмотря на свой нрав, к пациентам он всегда относился с безупречной ответственностью. Именно поэтому наследник Цзимо доверял ему.
Но… какое это теперь имело значение?
Они приходили и уходили, а в этом мертвом мире оставался один лишь он. Он тратил своё бессмертие, расходовал реликвии, чтобы спасать их, а когда они исцелялись, уходили, не оборачиваясь, как будто ему нельзя было даже сказать «прощай».
Сотни лет одиночества разрушили его достоинство. Однажды он понял, что либо вырвется отсюда, либо будет жить так, как ему хочется.
Однажды он даже попросил, чтобы кто-то остался с ним на год.
Она согласилась и правда осталась. Он думал, что это навсегда, но в последний день года она ушла. Больше он её не видел.
В тот день он просидел целые сутки в пустом доме, а потом снова попытался вырваться за пределы горы, но каждый раз его отбрасывало обратно, и он захлёбывался кровью.
И тогда он понял, что уйти можно только нарушив древнюю клятву его предков: «Мы ждём возвращения Его Высочества и возрождения рода Сян Лю».
Он уже и не знал, сколько лет прошло. Слишком долго. Иногда он думал: «Может, просто умереть?»
Но даже смерть не приходила. Любая рана тут затягивалась, а если он и умирал, то снова оживал.
Ирония судьбы. Единственный путь умереть — передать дело потомку. Его отец поступил именно так, но Чжань Сюэян не хотел.
Может, ради слабой надежды, а может ради той самой девушки, что осталась с ним на год. Она сажала с ним деревья, злила его до покраснения щёк и шутила без стеснения.
Слишком давно это было. Он уже и не помнил её имени и почти забыл лицо.
Но это не важно. Всё уже прошло.
Он криво усмехнулся.
