Чжань Сюэян не стал говорить о ней. Это была проверка. Он хотел увидеть, как поведёт себя Янь Чаошэн. Что в его сердце: чувства или власть?
И вот, к утру он получил вторую версию крови дракона, полностью новую. Янь Чаошэн не просто принёс её, он сказал, что это кровь, которую добыл Цзимо Шао Ю. Лишь бы маленькая бессмертная не страдала.
— Правителю подобает быть сентиментальным? — лицо Чжань Сюэяна потемнело.
«Нет», — подумал он.
Стоит ему обзавестись слабым местом — и он обречён. Даже не из-за того, что кто-то может этим воспользоваться, а потому, что однажды потребуется Сердце Хуэйлин как жертва, чтобы объединить все бессмертные вены. И тогда… сможет ли Янь спокойно смотреть, как у неё вырывают сердце?
Он зло усмехнулся и с силой пнул ёмкость с «драконьей кровью» от Яня. Затем Сюэян взял настоящую, что добыл Шао Ю, и направился к печи.
Огонь заплясал, и на губах Чжань Сюэяна появилась тень улыбки.
Ничего. Янь Чаошэн рано или поздно порвёт с ней окончательно, а смерть Бай Чжуйсюя — разве не лучшая возможность? Если её брат погиб от руки принца, то простит ли она ему это?
Судя по времени, Янь Чаошэн уже должен был войти в Зеркало Перехода.
Лю Шуан прижала ладонь к груди у входа в дом. Тревога росла.
Боль стала невыносимой. Она сжалась, обливаясь холодным потом. Её тело — тело бессмертной, носительницы Сердца Хуэйлин, — не должно было болеть. Чжань Сюэян не сказал ей, что случилось. Она, стиснув зубы, тяжело дыша, прошептала:
— Мастер, я должна покинуть Юйшань раньше.
Что-то определённо случилось!
Она стянула повязку с глаз, и песочники заволновались. Они окружили её, прося не делать глупостей.
По её щекам потекли густые, алые слёзы. Она собралась восстановить чувства и вырваться отсюда, но дверь вновь распахнулась.
Чжань Сюэян перехватил её запястье:
— Зачем такая спешка? Лекарство почти готово. Осталось всего полчаса. За это время ничего не произойдёт.
Да и незачем, всё уже произошло.
Спустя полчаса Чжань Сюэян принёс лекарство. Впервые за многие дни Лю Шуан вновь обрела чувства. Её тело укрепилось и вновь обрело прежние очертания.
Открыв глаза, она увидела перед собой Чжань Сюэяна и тихо произнесла:
— Благодарю вас, мастер.
Однако тревога в сердце не исчезала:
— Шао Ю вернулся? Почему его нет? С ним что-то случилось?
Чжань Сюэян улыбнулся:
— Цзимо Шао Ю не вернулся. В Куньлуне случилось нечто, он отбыл туда. А кровь, которая нужна была для лекарства, сегодня утром кто-то другой принёс.
— Кто? — тревожно спросила она.
Чжань Сюэян изобразил удивление:
— Разве ты его не узнала? Он приходил к тебе ночью, а утром отдал свою кровь, чтобы ты выздоровела. Я думал, у вас особая связь, раз он решился на такое.
Её мысли метнулись к прошлой ночи. Кто-то нёс её на руках, чья-то духовная энергия согревала душу. Она не знала, кто это был, но это было так по-доброму, так тепло.
Она в нерешительности посмотрела на Чжань Сюэяна. Кроме Шао Ю… кто мог бы сделать это?
Чжань Сюэян произнёс имя:
— Янь Чаошэн.
Лицо Лю Шуан побледнело:
— Ты хочешь сказать… Янь Чаошэн?..
Она сжала губы. Чжань Сюэян не мог понять, что она почувствовала в этот миг.
Он резко сменил тему:
— Ах да. Когда варил лекарство, вспомнил: вроде бы один бессмертный воин оказался в ловушке Зеркала Перехода. Его душа почти рассеялась. Не он ли был твоим братом?
Лицо Лю Шуан в тот миг стало мертвенно-белым:
— Что ты сказал?
С той самой минуты, как она проснулась, её терзала паника. Она не стала даже прощаться и бросилась прочь с Юйшаня.
Чжань Сюэян, словно забросив в пруд камень, наблюдал, как бегущая фигура стремительно исчезает в утреннем свете. За ней поспешили маленькие растерянные песчаники.
Он молчал. Когда её силуэт исчез, взгляд его стал тёмным и тяжёлым. Её уход словно коснулся старой, застывшей боли, глубоко укоренившейся в нём за семь тысяч лет.
— Подожди, — внезапно окликнул он.
Она обернулась.
Чжань Сюэян сжал губы и спросил:
— Раз ты из рода бессмертных… ты случайно не знаешь одну женщину… она любит носить алое и у неё шрам на запястье?
Лю Шуан замерла, всматриваясь в него, и замотала головой:
— Ни разу не видела бессмертную, которая носила бы ярко-красное. А уж со шрамом… Все бессмертные владеют искусством исцеления. Кто станет терпеть рубец?
В глазах Чжань Сюэяна на миг мелькнуло слабое сияние, но тут же потухло. Он будто замкнулся в себе, а затем, через долгую паузу, с лёгкой почти безжизненной улыбкой произнёс:
— Понятно. Благодарю. Пусть твой путь будет ровным.
Лю Шуан покинула Юйшань.
Позади, под одиноким древом на склоне горы, Чжань Сюэян стоял молча, сжав в пальцах семя редкого цветка. Оно треснуло от силы его сжатия. Улыбка исчезла. Всё исчезло.
Он с такой силой вцепился в губы, что почти прокусил их до крови.
Образ той женщины… Он всё чаще ловил себя на том, что начинает забывать. Её лицо, голос, походку. Всё расплывалось, как туман по утру. По-настоящему страшным было не то, что её нет, а то, что память о ней выцветала, будто её никогда и не было.
Он оставался здесь день за днём, ночь за ночью. Семь тысяч четыреста лет подряд он сажал цветы.
Давно ещё, в незапамятные века, он начал задумываться. Может быть, всё потому, что вокруг него всё гниёт, умирает и не рождается вновь? Что мир, где он живёт, не способен дать жизни даже одной живой, благоухающей ветви? Он не мог подарить ей даже самого малого. Ни одного цветка, что вызвал бы у неё улыбку. Всё, что он мог, — это лежать у её ног, жалко виляя хвостом, как израненная, униженная собака, вымаливающая её внимание и вызывающая лишь отвращение.
Может, именно потому она не захотела остаться на этой умирающей земле. Семь тысяч лет… и за всё это время она ни разу не вернулась, не взглянула, не окликнула.
И вот теперь, спустя века, на Юйшане выросло дерево. Сквозь безжизненную почву прорвался росток.
Он дождался, когда даже пустошь изменилась, а она — нет. Она так и не вернулась.
