Она грациозно взяла кувшин с вином, а он, наконец, пришёл в себя, вскочил и с ужасом уставился на цветок, что лежал у окна. Сюэян отошёл подальше. Он взял дистанцию, как будто это был не цветок, а проклятый артефакт.
Цветок молчаливо сиял, не имея ничего общего с его дерзкой хозяйкой.
А Чжань Сюэян вспомнил про вино! Да это же было самое настоящее божественное вино, одним из немногих, хранившихся в Юйшане веками! Ни он сам, ни кто-либо ещё не отваживался попробовать его. Он метнулся вниз и, конечно, она уже спала, обняв пустой кувшин у подножия горы.
— Ни капли не оставила! — сквозь зубы прошипел он. — Чудесно!
Он же сам и указал, где искать его.
Чжань Сюэян скрипел зубами от злости и… странного сожаления. Вино было слишком крепкое, он берег его для важного случая, а теперь всё.
Он грубо начал толкать её:
— Завтра же забирай свой лотос и катись отсюда!
Она сонно открыла глаза, пьяная, как весна, с румянцем на щеках и улыбкой, от которой можно было забыться.
— Маленький монстрик…
— Да не маленький я, и не монстрик! — срывающимся голосом ответил он.
— О-о, значит, ты большой монстр? Наследник? — она хихикнула.
— Откуда ты узнала?! — он побледнел.
Она наклонилась и шепнула:
— У меня такой талант, я с одного взгляда вижу, кто ты. Только тебе рассказываю, никому больше.
Он остолбенел. Такой дар видеть суть вещей с одного взгляда без заклинаний был древнее самого Юйшаня.
— Подожди… ты… ты… можешь видеть мою настоящую форму?
Она оперлась на его колено и взглянула снизу вверх:
— Конечно. Так кто ты? Змей? Нет, не совсем. Может, пёс? Или тигр? У тебя ведь такие… лапы.
И вдруг, заливаясь смехом, она спросила:
— У тебя их… два?
— Чего?
Он не понял. И только когда она склонилась к уху и прошептала ему несколько слов, всё в его голове взорвалось. Он вспыхнул, как факел:
— Я НЕ ИЗ ЗМЕИНОГО РОДА!
— Эх, — вздохнула она, — тогда только один…
— Да я ТЕБЯ УБЬЮ! — проревел он, багровея до корней волос.
Она, смеясь, обняла его за шею:
— Кто ж тебя научил таким словам? Ты хоть понимаешь, что они значат?
Он, по правде говоря, и сам толком не знал, как следует себя вести. Просто где-то в книгах вычитал, что, называя себя «стариком» или «батей», можно произвести внушительное, даже грозное впечатление.
Когда её ладонь сомкнулась на его шее не совсем сильно, но достаточно, чтобы он почувствовал себя прижатым к стене судьбы, он тут же напрягся, будто в этом прикосновении заключалась не угроза, а нечто куда более пугающее.
— Ты… ты что собираешься делать? — выговорил он, едва не заикаясь.
Он не боялся, что она его убьёт. В Юйшане нельзя было умереть по-настоящему. Даже если бы она его прикончила, он бы просто… ожил. Всё вернулось бы на круги своя.
Они встретились взглядами. Он пытался отвернуться, но не успел. Она, пьяная в стельку, сделала нечто такое, что ему захотелось сгореть со стыда, хотя это было бы невозможно.
Она прижала его голову к себе в грудь и начала мягко шлёпать по затылку, как гладят щенка.
— Нельзя говорить такие грубости, я этого не люблю. Не уподобляйся моему мерзкому сводному братцу. Будь хорошим, ладно? — пробормотала она, будто сама себе. — Я так изранена, он, наверное, уже или умер, или в лепёшку разбился…
Чжань Сюэян не слышал ни слова.
Он просто почувствовал, как его щека провалилась во что-то мягкое, тёплое и пахнущее слишком хорошо, чтобы оставаться в сознании. В голове будто что-то щёлкнуло.
Он застыл на долю мгновения, а затем, с лицом цвета крови, резко оттолкнул её и, не оборачиваясь, буквально сбежал.
Он бежал до заднего ручья, рухнул на колени, зачерпнул воды и стал лихорадочно плескать себе в лицо. Он… он… он… его испортили! Эта женщина была сущим дьяволом!
Однако даже ледяная вода не смогла остудить его разгорячённую кожу. В панике он окунул голову целиком, надеясь, что прохлада вытравит из него хоть что-то. Бесполезно. Сердце бешено колотилось. Он сам прощупал пульс и только стал злее от этого. Всё тело горело, а рука невольно потянулась к щеке.
Его затопила волна гнева.
Нельзя. Просто нельзя вспоминать. Он сорвал с земли одного из песчаников и заорал:
— Выкиньте её! Слышите? Немедленно выбросить её вон отсюда!
Те согласно закивали и приготовились к уходу.
— Стойте! — вдруг сорвалось с его губ. — Она… она же так и не заплатила. Этот её долбаный лотос мне даром не нужен!
Маленькие существа с недоумением уставились на него. Их взгляды были слишком выразительными.
Он вспыхнул:
— Чего уставились?! А ну пошли вон!.. Я сказал, катитесь!
