Прошло так много времени, а глуховатый, старческий голос до сих пор звенел в ушах.
Лю Шуан всё ещё помнила, как Дедушка Дерево тогда закричал:
— Лю Шуан! Беда… У озера Цанлань кто-то установил барьер при помощи артефакта! Войти можно, а вот выбраться никак. У меня дурное предчувствие, Кармическое Пламя вспыхнет раньше срока. Ни за что не возвращайся, слышишь? Если есть хоть малейшая возможность, попроси помощи у Повелителя демонов! Только он способен спасти всех, кто живёт у Цанланя.
Кто-то нарочно подгадал момент, чтобы перед самым приходом Кармического Пламени запечатать выходы, чтобы заключить всех существ озера в смертельную ловушку.
В то время она только разорвала связь с Янь Чаошэном. Ради спасения озёрных духов, она вернулась и почти на коленях просила его о помощи. Лю Шуан была остановлена у рубежа мира призраков. Фу Хэн не пропустил её.
Теперь стало понятно, почему Повелитель демонов отказал ей. Даже когда она предложила взамен драгоценный артефакт, он не колебался ни на миг.
Всё, чего он добивался, — это гибель каждого живого существа у Цанланя. Ему нужна была сила Хуэйлин.
Оказывается, он изначально взял её в жёны, чтобы вырвать её сердце. Он без конца обманывал, заставляя пить отвары, закаляющие сердце, и с безразличием наблюдал за её мучениями.
А потом… Почему он так и не добил её? Из-за того, что она, разорвав духовную связь, ослушалась? Или потому, что не успела пережить последнее небесное очищение? Не дождавшись её конца, он пошёл другим путём и уничтожил весь Цанлань.
Но теперь — всё это уже не имело значения. Раз она вернулась, то не для того, чтобы снова, как тогда, наблюдать, как всё рушится. Сегодня он убил Бай Чжуйсюя. А завтра кто? Бай Юйсяо? Чишуй Чун?
Нет. Никто не должен умирать. Кроме него.
Янь Чаошэн сдержал слово. Он никогда не был тем, кто откладывает задуманное.
По первому же зову его воли из Зеркала Перехода медленно вытянулась полупрозрачная, едва светящаяся нить, остаток души Бай Чжуйсюя.
Лю Шуан заметила, как лицо Янь Чаошэна побелело, а лоб покрылся холодным потом. Однако внешне он сохранял спокойствие.
— У меня есть дела, — сказал он, — ты отдохни.
Он вышел из покоев, не сказав куда направляется.
Лю Шуан осторожно приняла из его рук ту нить души. Чтобы жить, любому существу, будь то смертный или небожитель, нужны три души и семь оболочек. Бай Чжуйсюй был мёртв. Осталась лишь одна тонкая струйка. Этого было слишком мало, чтобы он ожил.
И всё же она взяла эту струйку в ладони. Та не была похожа на него самого. Она не тёплая, каким он был при жизни, а ледяная и чужая.
Лю Шуан прошептала:
— Не бойся…
Так, как он когда-то шептал ей в детстве, когда всегда был рядом и оберегал.
Сложив пальцы в печать, Лю Шуан направила остаток души Бай Чжуйсюя в свою грудь, прямо в сердце. Там, питаясь силой Хуэйлин, она будет греться и ждать…
Вскоре в покои вошла Цунся, которая была всё ещё недовольной и угрюмой. Не скрывая раздражения, она бросила:
— Пей лекарство.
Лю Шуан без лишних слов взяла чашу и одним глотком осушила её.
Цунся прищурилась и язвительно произнесла:
— Тоже мне, небесная дева… Лежит себе в постели Повелителя демонов и даже не краснеет от стыда. Знай, я подмешала в зелье яд.
Лю Шуан спокойно легла обратно, укрылась одеялом и ответила:
— Если ты отравишь меня, умру не я. Умрёшь ты, а за тобой и Янь Чаошэн. Так что убыток будет исключительно на твоей стороне.
Цунся нахмурилась, не поняв:
— Почему, если я отравлю тебя… умрёт он?
Лю Шуан повернула голову и посмотрела на неё с постели. В её глазах плескалась недобрая, чарующая, почти демоническая красота.
— Потому что он умрёт… от боли.
Лицо Цунся перекосилось. Её почти затрясло. Неужели это та самая небесная дева, которая когда-то, впервые войдя в эти горы, была гордой, несгибаемой и враждовала с Повелителем, бросая вызов даже Слабым Водам?
Сейчас она лежала в его постели, спокойная, уверенная… и опасная.
Какой же толстой стала её кожа!
Лю Шуан при этом сохраняла полное спокойствие. Ещё когда эта небесная дева была маленькой травинкой в прошлой жизни, если бы не обладала стойкой «толстокожестью», она бы не осмелилась стать женой Янь Чаошэна, когда дерзко влюбилась в него. А теперь, если бы не то же самое качество, ей бы не удалось вернуть даже остаток души Бай Чжуйсюя.
Она обязана хотя бы изобразить, будто дорожит Янь Чаошэном. Чем больше он поверит в её чувства, тем глубже погрузится сам.
Цунся, не в силах сдерживать раздражение, сбежала, а на смену ей пришёл кто-то другой, по всей видимости, и для присмотра за больной и для наблюдения.
Янь Чаошэн всё ещё не вернулся. Где он был и чем занимался, оставалось неизвестным. Только под вечер следующего дня он вновь появился во дворце. Цунся тут же кинулась жаловаться и с наслаждением пересказала всё, что «сказала» Лю Шуан, приукрасив рассказ изрядной долей яда:
— Повелитель, эта женщина совсем не знает своего места! Самовольно приписывает вам чувства, утверждает, что однажды вы будете жить и умирать ради неё! Вы можете это стерпеть?!
Янь Чаошэн долго молчал. Уж поверил он этим словам или нет — неясно. Он ничего не ответил и просто направился в свои покои.
