На вершине Куньлуня Шао Ю вглядывался в затянутое тучами небо и с тревогой на лице произнёс:
— Небесный Владыка всё же объявил войну дворцу демонов. Вы когда-то предсказывали: кровавое зарево затопит мир, в восьми мирах вспыхнет непрекращающаяся война. Видимо, именно с этого дня всё и начинается.
Во Цзян стоял у него за спиной.
— Всё идёт по установленному ходу. Мы с самого начала оказались в омуте, полном подводных течений. То, что должно случиться, случится. Всё, что нам остаётся, — наблюдать за развитием событий и не позволить бессмертному царству Куньлуня быть втянутым в эту мутную воду.
Шао Ю покачал головой:
— Пока мы находимся в пределах восьми миров, уйти без следа, не запятнавшись, невозможно. Победит ли Фэн Фумин или проиграет, он всё равно не оставит прочие три бессмертных царства в стороне и заставит их определиться.
— А если он потребует, чтобы Куньлунь выступил с войском? — тихо спросил Во Цзян. — Что мы тогда будем делать, молодой господин?
Шао Ю промолчал.
Во Цзян и сам был полон тревоги. Если Фэн Фумин победит, он, не теряя времени, начнёт беспощадное истребление демонов по всему миру; а если проиграет — тогда, напротив, демоны пойдут в наступление, и врождённая жажда битвы, дремлющая в их крови, пробудится с удвоенной силой. Когда же чаша весов склонится в их пользу, разве можно ждать от их вождя милосердия по отношению к другим бессмертным?
В любом случае, Фэн Фумин не допустит бездействия прочих обителей.
К счастью, с Кунсаном пока всё относительно спокойно. Появление новой духовной артерии позволило им избавиться от зависимости от Фэн Фумина. Чишуй Чун молод, полон сил, и, вопреки видимой простоте, совсем не так прост.
А вот Чанлю, по всему видно, уже встал на сторону Фэн Фумина.
Самым уязвимым оказался Куньлунь.
Духовная вена почти иссякла, и в эти дни молодой господин без сна и отдыха вливает в неё силу источника, надеясь продлить ей жизнь. При ужасающей скорости её истощения это словно черпать воду из моря напёрстком.
Во Цзян взглянул на бледное лицо Шао Ю и, стараясь ободрить господина, произнёс:
— Молодой господин, отдохните хотя бы немного. В эти дни вы слишком изнурены.
— Что с Юйшанем? — спросил Шао Ю, не реагируя на слова утешения.
Стоило заговорить об этом, как Во Цзян вспыхнул:
— В тот день, когда я отнёс на Юйшань кровь дракона, тот малец Чжань Сюэян даже не попытался быть вежливым! Он взял сосуд и тут же выставил меня за порог. Ни чашки чая, ни тёплого слова. Ещё и говорил с каким-то ядовитым сарказмом.
Шао Ю лишь улыбнулся:
— Он всегда был таким. Не принимайте близко к сердцу.
— Только вы можете терпеть подобное, — с неудовольствием отозвался Во Цзян.
Шао Ю покачал головой:
— Вы не понимаете. Если бы кто угодно пробыл миллионы лет в заточении в одном и том же месте, вряд ли его нрав остался бы мягким.
То, что Чжань Сюэян до сих пор не утратил желания лечить и спасать других — уже редкость.
Во Цзяну оставалось только шутить в ответ. Он видел, как с тех пор, как Шао Ю вернулся из Долины Скрытого Дракона, он не только истощился, ухаживая за духовной веной, но и душой стал мрачен.
В тот раз, придя к нему, Во Цзян застал его совершенно обессиленным. Шао Ю тихо произнёс:
— Учитель, я обещал ей, что, когда вернусь, всё объясню…
Что именно он хотел объяснить, молодой господин не уточнил, и Во Цзян не стал расспрашивать. Скорее всего, всё сводилось к обычным сердечным делам.
Шао Ю так и не смог вернуться. Теперь Куньлунь не мог остаться без него ни на мгновение.
— Идите, учитель. Я хочу побыть один немного, — произнёс он.
Во Цзян поклонился и направился к выходу. Прежде чем уйти, он невольно обернулся и, взглянув на одинокую спину юноши, тяжело вздохнул.
Он сам составлял предсказание. Знамения ясно указывали: та девчушка, Лю Шуан, уже покинула Юйшань. Однако она так и не пришла к молодому господину. А ведь тот сам мог бы гадать не хуже своего учителя. Он точно тревожился за неё и наверняка тоже обратился к предсказанию.
Даже узнав правду, Шао Ю вёл себя так, будто ничего не произошло. Он не позволял себе ни надежды, ни отчаяния.
Нести на плечах судьбу целого царства — тяжёлое бремя. Его личные чувства рядом с этим кажутся ничтожными.
Шао Ю всегда был хорош во всём, даже слишком. Именно поэтому Во Цзяну особенно больно смотреть на этого юношу, которого он сам воспитал. Когда же, наконец, он сможет, как прочие небесные правители, жить, ни в чём себе не отказывая, свободно и без оглядки?
