Девочка проследила за её взглядом, посмотрела на свои тонкие, как палочки, руки и звонко проговорила:
— Раньше меня поймал один ученик из школы бессмертных. Он хотел сделать из меня артефакт. Я была тогда совсем крошкой, он не убил меня, а только содрал ногти и использовал их как лекарственное сырьё. Я ящерица с кровью броненосца. Отец говорил, когда вырасту, смогу проходить сквозь горы, самые прочные из всех.
Лю Шуан бережно поднесла к пальцам девочки свои губы, словно хотела сдуть остатки боли, и с улыбкой сказала:
— Ты очень храбрая. Обязательно вырасти сильной, такой, какой ты себя представляешь. Ты уже почти на пути.
Её мягкая и тёплая сила без звука струилась из пальцев, окутывая руку девочки и унося с собой ноющую боль.
— Пока с нами Повелитель горы, мы обязательно вырастем. И я, и мой братик! — уверенно заявила малышка. — Мы не станем, как мама… которую утащили, содрали кожу, а из её тела сделали зелье…
Лю Шуан опустила взгляд, кивнула и смотрела, как девочка унеслась прочь по дорожке.
Девочка была ещё мала. В её сердце не успела отпечататься злоба к бессмертным. Даже пережив такое, она не возненавидела всех. Напротив, девочка потратила силы, чтобы найти и подарить фиолетовый цветок, символ удачи и почета.
Сколько же ещё таких детей было среди демонов?
Поцелуй Янь Чаошэна не поколебал её сердце, но дрожащий цветок в ладони ребёнка заставил Лю Шуан усомниться в своих намерениях. Если бы не он… не Повелитель горы… не случилось бы с этими детьми того же, что с её Цанланем в прошлой жизни, когда его сожгли до праха?
В этой жизни пока ещё ничего не произошло, но если Янь Чаошэна не станет, кто тогда защитит их, когда до них дойдёт очередь сдирания кожи и разбора по косточкам?
Янь Чаошэн заметил у в руках Лю Шуан цветок и спросил:
— Это тебе кто-то из дворца подарил?
Она кивнула.
Он сразу понял, что цветок ей понравился. Она не выпускала его из руки и всё ещё бережно прижимала к ладони.
— Это называется цзи-цзи. Его стебли съедобны, они сладкие на вкус. Демоны-дети любят грызть их как конфету.
Она удивлённо подняла брови:
— Ты ел?
— В детстве, — кивнул он. — Еды тогда почти не было. Когда голод становился невыносимым, ели всё, что могли найти. Цзи-цзи был самым вкусным из того, что попадалось, но насытиться им невозможно.
Он редко говорил о своём прошлом с такой простотой, поэтому Лю Шуан решилась наконец задать вопрос, который давно её мучил:
— Кто ты по крови? Почему у тебя нет изначального облика?
Она знала, что в нём течёт кровь змеиного рода, но и среди змеев немало разновидностей. За две жизни она ни разу не видела, чтобы Янь принял свою первозданную форму.
Он замер, потом поднял на неё взгляд:
— Интересно? Тогда подходи и смотри сама.
Он не собирался на самом деле отвечать, так как был уверен, она не осмелится подойти и рассматривать его тело. Несмотря на то что они в последние дни спали на одной постели, Лю Шуан держалась строго. Она занимала только край и не приближалась. Он всегда оставался в одежде. Если они оба молчат, кажется, будто и не происходит ничего необычного.
Он и подумать не мог, насколько может быть сильным женское любопытство.
Лю Шуан действительно подошла.
Она моргнула и, слегка наклонив голову, сказала:
— Ну? Ты же сам предложил.
Он отвернулся, напрягся, пожалел и пробормотал:
— Это… не слишком красиво.
— Не страшно, — серьёзно сказала она.
Слова уже были сказаны. Отступать — значит признать слабость. Под её пристальным, почти светящимся от интереса взглядом он медлил, а затем медленно закатал рукав.
Он не сводил с неё глаз. Если она хоть на миг проявит отвращение, он тут же спрячется.
Он помнил, как год назад, когда они оказались на лотосовой платформе у Пруда Девяти Мыслей, он был весь в крови. Даже с переломанной рукой он пытался закрыть грудь, чтобы она не увидела змеиные чешуйки. Тогда он не мог даже представить, что когда-нибудь сам позволит ей взглянуть на то тело, которое и сам нередко презирал.
Он действительно был немного напряжён.
Лю Шуан осторожно приподняла его руку и рассматривала её изучающим взглядом. В её лице не было ни жалости, ни брезгливости, ни фальши, только чистое внимание.
Некогда тёмная чешуя теперь посветлела, став серо-белой. Возможно, она потеряла прежнюю насыщенность из-за ран. Сейчас она выглядела даже красивее, чем прежде, хотя сам он так не считал. Когда он полностью восстановится, и его истинный облик вернётся, чешуя станет серебристой, что будет напоминать дракона или морского змея, и тогда, быть может, даже станет внушительной, почти величественной.
Лю Шуан осторожно коснулась её пальцем. Поверхность была холодной и твёрдой, с резкими краями. Это было оружие, рождённое природой, но именно в этой холодной защите исчезала липкая мрачность змеиных пород.
Кем же он всё-таки был?
