Шао Ю был потрясён. Он никогда не делился с кем-либо подобными мыслями, ведь в глазах обитателей Небес такие идеи были бы осуждены. Теперь он услышал их из уст юной бессмертной, что жила всего несколько столетий, но уже прозрела конец.
Он ведь и сам не верил в полное истребление демонов и именно потому никогда не одобрял безжалостных походов. Однако юный владыка Куньлуня до сих пор хранил это в себе.
А она уже всё решила.
— Я понял, — сказал Шао Ю негромко. — Что я должен сделать?
— У меня есть сомнение, с которым я не могу справиться, — ответила Лю Шуан. — Шао Ю, ты мог бы погадать для меня?
Предсказания рода Цзимо требовали невероятной платы, и если бы не эта последняя неразрешимая тревога, она бы никогда не попросила его об этом.
— Что именно? — спросил он.
— Будущее Кунсана. Не надо далеко. Достаточно узнать, что будет через семьсот лет. Я хочу знать, если я ничего не предприму… что ждёт Куньсан?
— Хорошо, — кивнул Шао Ю и призвал своё персиковое дерево гадания.
В отличие от Во Цзяна, у которого ветви были сухими, дерево Шао Ю сияло, как отполированные драгоценные камни.
Ветви разошлись в воздухе. Он сложил печать одной рукой, другой провёл по груди, извлекая каплю сердечной крови. Она проникла в древесину, и дерево вспыхнуло ещё ярче, словно в нём раскрылись цветы из света.
Лю Шуан никогда не видела, чтобы кто-то предсказывал судьбу так прекрасно, словно таинство. Его мастерство превосходило даже Во Цзяна. Не зря он был потомков богов Куньлуня.
Шао Ю открыл глаза, взглянул на символ и похолодел.
— Что случилось? — спросила Лю Шуан, не замечая, как от напряжения побелели её пальцы.
Ветер тронул её одежду. Шао Ю долго смотрел на неё, прежде чем прошептать:
— Гибель.
Лицо Лю Шуан побледнело. Она застыла у столика из нефрита.
— Гибель…? — прошептала она. — Значит, всё равно погибнет…
— Предсказания иногда ошибочны. Я погадаю снова.
— Не надо, — покачала головой она.
Лю Шуан знала, что Шао Ю не ошибается. Если он говорит, что через семьсот лет Кунсан исчезнет, значит, так и будет.
Ведь она сама пришла из того будущего, где Кунсан уже пал. Тогда его уничтожил Янь Чаошэн. И не только Кунсан: один за другим пали все великие обители бессмертных, а Куньлунь в конце концов склонился перед ним. Единственным, кто ещё мог противостоять ему, был Фэн Фумин при поддержке Цзи Сяньхань.
Лю Шуан больше не колебалась. У неё не было выбора.
Если ради спасения Кунсана нужно остановить Янь Чаошэна до того, как он станет всесильным Повелителем демонов, она готова.
Если он снова пойдёт тем путём, Кунсан обречён. Обитель станет жертвой, принесённой на алтарь небесного равновесия.
Она прожила жизнь вновь не для того, чтобы сложа руки смотреть, как погибает Кунсан.
Лю Шуан вернулась, чтобы бросить вызов судьбе и спасти его. Когда-то божественный Феникс Ли Сусу сумела изменить предначертанное, значит, и она сможет.
Пока Янь Чаошэн жив, Кунсан обречён. Если он умрёт, пойдёт по пути духов, тогда всё равно: либо рухнет последнее основание демонов, и народ их рассыплется, либо вспыхнет новая великая смута, и среди хаоса, в ослабевших границах, родится новый демон. Слишком могущественные бессмертные всё равно придут к закату.
То, что в древности все демоны были запечатаны в Бездне Пустоты, — лишь предвестие того, что ждёт их в будущем. Если вновь появится такой, как Тантай Цзинь, будет ли на свете ещё один Феникс, способный ему противостоять?
Значит, Янь Чаошэн не может ни возвыситься и погубить Кунсан, ни умереть, утащив за собой демоническую расу в пропасть.
Восемь миров, живые и мёртвые — всё теперь связано слишком прочными узами, чтобы это осталось лишь её личной трагедией.
Лицо Лю Шуан побледнело, и Шао Ю, заметив это, взмахом рукава призвал из-под персикового дерева старинный кувшин. Он был запечатан духовной энергией, это последний сосуд вина бессмертных. Он сотворил два нефритовых кубка, налил ей и себе.
— Выпей немного, — мягко сказал он. — Это последний в мире кувшин вина под названием «Пьянящий Бессмертных».
Лю Шуан много слышала о нём, но никогда не видела его.
— Откуда оно у тебя? — спросила она.
Шао Ю не ответил. Он лишь опрокинул чашу и выпил залпом. Она знала, что он почти никогда не пьёт. Значит, на душе у него сегодня неспокойно.
Она повторила за ним. Вино оказалось на диво тонким, мягким, с ароматом цветов и старых трав, проникающим прямо в душу.
Один глоток, второй… Она не заметила, как чаша опустела.
Лю Шуан протянула руку, чтобы налить ещё, но Шао Ю прикрыл её ладонь своей и покачал головой:
— Одной достаточно. Это вино опьяняет даже богов.
Лю Шуан послушно отстранилась. В голове слегка кружилось, язык уже не так чётко выговаривал слова, и она, потеряв былую сосредоточенность, перестала вспоминать, что только что говорила.
По крайней мере она больше не думала о гибели Кунсана.
Вдруг Шао Ю спросил:
— Скажи… ты его любишь?
Она, полуулыбаясь, смотрела на него затуманенным взглядом:
— Кого?
— Янь Чаошэна.
Ответа не последовало. Она лишь тихо потянулась к его рукаву и прошептала:
— Я… хочу запечатать его.
Запечатать Янь Чаошэна — вот её последнее средство. Отказаться от былой любви, забыть всё, что было, лишь бы всё это наконец закончилось.
Шао Ю замер. Он не ожидал такого ответа. Теперь он почти не сомневался в том, что Кунсан пал из-за Янь Чаошэна.
Что именно знала Лю Шуан?
Он наклонился к ней и мягко сказал:
— Возвращайся. Сделай так, как ты сказала. Спасибо тебе за Куньлунь. Я помогу тебе сделать всё, что ты решила.
От вина её щёки разрумянились. Она немного посидела, прислушиваясь к его словам, а потом медленно встала и начала пошатываться. Лю Шуан не могла найти дорогу.
