Она одним движением повернула кинжал и снова вонзила его в живот Ми Чу.
Та округлила глаза от ужаса. Если раньше её душа лишь пошатнулась, то теперь она действительно оказалась на грани разрушения. При всём своём могуществе Ми Чу не ожидала, что Лю Шуан посмеет сделать это при нём, поэтому даже не попыталась уклониться.
Мелкая, незаметная травинка, которую она презирала… вдруг ударила.
Лю Шуан отбросила кинжал, глядя, как Ми Чу оседает в объятиях Янь Чаошэна, и сказала с кривой усмешкой:
— Шао Ю говорил, что нельзя наказывать человека за то, чего он не совершал. А теперь всё по-честному. Я тебя действительно ранила. Принимаю наказание.
Ми Чу захлебнулась кровью и потеряла сознание.
Лю Шуан не стала смотреть, как Янь Чаошэн на это отреагирует.
Он лишь спокойно сказал:
— Уведите.
Проходя мимо него, связанная, она обернулась в последний раз.
Его чёрное одеяние развевалось на ветру. Лицо было холодным, как у бездушного судьи. Лю Шуан только теперь поняла, каким каменным может быть его сердце. Даже когда она проткнула его возлюбленную прямо у него на глазах, он смотрел так, словно наблюдает за дешёвым фарсом.
Значит, и та доброта, что он когда-то дарил… была ложью?
Янь Чаошэн остался таким же красивым, каким она его помнила. Только теперь она больше никогда не назовёт его мужем.
Грудь сдавило. Глаза и нос щипало от слёз, но она не винила ни Ми Чу за интригу, ни Янь Чаошэна за неверие. Она просто… была очень, очень несчастна. Впервые в жизни её пылкая любовь… начала умирать.
Чан Хуань отличалась от Лю Шуан.
Когда Лю Шуан впервые нашла её, душа девушки была почти рассыпана в прах. Она была растоптана, рассеянна, с мутным, отсутствующим взглядом.
Лю Шуан принесла её домой и, как когда-то мать заботилась о ней самой, стала нянчиться с Чан Хуань. Она лелеяла её, залечивала душу по кусочкам. А потом, в какой-то момент, роли поменялись. Теперь уже Чан Хуань оберегала её, помогая выжить в мире духов.
За всю их долгую жизнь вместе Чан Хуань никогда не видела такой печальной, но сегодня в глазах этой юной девушки стояло бездонное горе.
— Со мной всё в порядке, Чан Хуань, — Лю Шуан вытерла кровь с губ и попыталась улыбнуться. — Не волнуйся. Всё образуется. Скажи, а Цинлуань вернулась? С ней всё хорошо?
— Цинлуань?.. Она всё это время спокойно сидит в своём гнезде в каменной расщелине. Почему вы спрашиваете?
— Несколько дней назад ты сама сказала мне, что Цинлуань пропала.
— Я?.. Нет, госпожа, я ничего подобного не говорила. Что произошло?
Лю Шуан замолчала. Всё стало ясно. Небесная наложница Ми Чу устроила для неё ловушку, иллюзию, в которой Цинлуань якобы была в опасности. Она поверила, что должна её спасти, и в итоге собственноручно всадила кинжал в тело старика. Даже та Чан Хуань, которую она тогда встретила… была всего лишь частью наваждения.
Лю Шуан горько усмехнулась. Вот как… Теперь даже «настоящая» стала прибегать к таким дешевым уловкам, чтобы одолеть «двойника»?
Разве ей нужно было это делать? Неужели Лю Шуан стала бы претендовать на Янь Чаошэна, если он любит другую?
— Чан Хуань, можешь выполнить мою просьбу?
— Всё, что пожелаете, госпожа.
— Пошли журавлика, передай Янь Чаошэну… — она сжала губы и, закрыв глаза, выдохнула: — …что Лю Шуан желает с ним разорвать духовную связь. Пусть расстанемся без ссор, по-хорошему.
— Госпожа! — воскликнула Чан Хуань, глаза её расширились от ужаса.
— Иди.
Начало очень мощное. Обычно начало очень коротенькое, а тут описано осень много подробностей и искренне привязываешься к главной героине. У нее прикрасные реакции на горе, предательство. Не смотря на чувства она не старается прилипнуть к герою. И всей кожей ощущаешь как умирает в ней любовь, понимая что все было ложью. Но зря она всадила нож. Никогда не понимаю этой провожадности азиатской. Но это видимо их ментальность)