Глава Лоу стоял, глядя на светящуюся, опасно мощную нить сущности, и не понимал, что всё это значит. Он сделал несколько шагов вслед и вдруг вспомнил, где видел эти глаза… Разве это не тот самый Янь Чаошэн, которого три года назад казнили в великом зале?
Ми Чу тоже подняла взгляд на сияющую нить, но отец лишь тяжело вздохнул и убрал её, не собираясь отдавать дочери.
Не известно, станут ли подобные вещи благом или проклятием, если их впитать в себя. Происхождение этого человека окутано туманом, и, даже если бы дочь жаждала получить такой дар, глава Лоу не смог бы по-настоящему ей его отдать.
Разве плохо прожить жизнь тихо и мирно, руководствуясь здравым смыслом и осторожностью?
Его тело слабело с каждым днём. Это были последствия долгих лет, проведённых на страже духовной жилы. Он знал, что скоро уйдёт, и потому был решительно настроен устроить судьбу своей единственной дочери без того, чтобы ей приходилось прибегать к низким уловкам и идти по грязному пути.
Патриарх рода Лоу… нет, пожалуй, Янь Чаошэн должен был бы назвать его учителем.
Когда владыка рода демонов ещё не пробудился, в юности он постигал искусство в Кунсане, терпя унижения и проходя через девять смертей ради одного шанса на жизнь.
Единственный шанс подарил ему именно Лоу, вернувшийся с дежурства по охране духовных жил и сумевший разглядеть в нём искру таланта. Он привёл Янь Чаошэна в ряды бессмертных и за это благодеяние трудно было не признать безмерную благодарность.
Королевский род Сян Лю имел множество изъянов — холодность нрава, упрямство, неспособность идти на компромисс. При всех этих недостатках он умел ценить людей, награждал и наказывал по заслугам, а полученное добро возвращал сполна.
В воспоминаниях Янь Чаошэна всё складывалось иначе, чем теперь.
В ту пору, когда он вошёл в Кунсан, Лю Шуан уже была мертва. Местом молодой госпожи владела почитаемая всеми бессмертная Ми Чу. Глава Лоу оказал ему немало милостей и даже хотел выдать за него дочь, но, встретив упорный отказ, смирился. Он только попросил, если однажды его не станет, пусть Янь Чаошэн сохранит Ми Чу жизнь.
Тот запомнил эти слова. Когда спустя время Ми Чу сама изъявила желание быть рядом с ним, он позволил ей вернуться. Так началась история, где Лю Шуан разорвала с ним духовную связь, а он молча наблюдал, как та уходит, утопая в собственных заблуждениях.
Когда-то, много лет назад, нежная, плаксивая девушка, едва сдерживая слёзы, решила, что её муж любит другую, а её саму держит лишь как замену. Она и не подозревала, что он изначально приблизился к ней с расчётом. Янь Чаошэн намеренно оказался в Цанлане, а потом позволил одной простодушной и милой девице прийти, чтобы отплатить за добро.
Он поднял на неё взгляд. Перед ним было лицо безупречной, чистой красоты. Настолько прекрасное и живое, что оно переливалось свежестью и светом словно утренние облака. Это чувство было совершенно иным, чем всё, что он когда-либо испытывал к Ми Чу за годы их совместного ученичества.
Род Сян Лю по природе своей холоден и не склонен к привязанности, тем более к женщинам лишь за их внешность. Однако Янь Чаошэн подумал тогда, что прежде чем вырезать у неё сердце, можно немного её ублажить. Быть может, она добровольно согласится закалить сердце Хуэйлин, и тем самым он сбережёт силы, приблизив возрождение своего рода. В те времена он уже вышел из мира смертных, и, весь в грязи и крови, не считал, что за зло придётся платить.
— Как твоё имя, откуда ты, маленькая бессмертная? — спросил он тогда.
— Отвечаю господину! — звонко сказала она. — Я — Лю Шуан, родом из Цанланя, всего лишь столетняя бессмертная трава. Готова в любое время служить великому владыке демонов!
Почему-то он невольно усмехнулся. Настолько наивно и нелепо она выглядела, словно сама шла в расставленную сеть.
Лишь много лет спустя, когда небесная гроза разорвала его душу на части, превратив в подобие зловещего духа, он, ползя и цепляясь за каждое мгновение, всё же пошёл искать её. И тогда Янь Чаошэн понял, что ошибся с самого начала.
Пусть он был настолько подлым, что собственноручно вырвал у неё сердце, он не должен был осмелиться пробовать вкус любви.
Он утонул в её сиянии, чтобы потом провести бесчисленные тысячелетия в одиночестве, сидя на горной вершине, глядя на мир сквозь муку и жажду встречи. И пусть он не имел на это права, даже ценой неповиновения Небу, превращения в прах под ударами небесных молний, он всё равно безумно хотел увидеть её.
И потому, встречая на своём пути ничтожество, он лишь опускал взгляд и думал: «Ничего не поделаешь… просто ей не повезло».
