Завершив дела в южной области, Янь Чаошэн прихватил с собой Су Луня и вернулся обратно.
— Можешь попробовать сбежать, — сказал он коротко и холодно. — Ногу сломаю.
Су Лунь лишь молча криво усмехнулся.
Лисы, этот плутоватый род, издавна славились умением отсидеться в стороне, выждать, выторговать себе выгоду, а то и вовсе улизнуть, пока другие народы сходят с лица земли. В голосе Янь Чаошэна не было и тени шутки. Спокойная, но бесповоротная угроза звучала как приговор.
Пришлось Су Луню без возражений вернуться вместе с ним, хотя мысли его ещё блуждали вокруг недавно увиденного. Он исподволь всматривался в Янь Чаошэна, подозревая, что тот знает слишком многое. Каким бы он ни был умным и проницательным, Су Лунь и представить не мог, откуда на самом деле пришёл этот человек.
Янь Чаошэн и не собирался скрывать своё происхождение. С годами он оброс не только силой, но и толстой кожей, стал язвителен и насмешлив, а свою королевскую родословную не скрывал вовсе.
Впрочем, об этом и без того можно было догадаться. Разрушенные врата горы Юйшань служили слишком очевидным доказательством. Перед ними был будущий властелин, которому суждено объединить все миры.
Су Лунь был ему полезен. Он работал ловко и беспрекословно, а за изрядную долю подлости Янь Чаошэн его не осуждал.
За последнее время в мир духов зачастили разведчики из войска бессмертных. Все до единого были уничтожены Фу Хэном, и потому сам Янь Чаошэн не испытывал ни спешки, ни усталости. Он вальяжно сидел в тронном зале, закинув ногу на ногу, и слушал сказителя.
Цунся, как всегда умевшая угождать, отыскала в мире людей редкого мастера слова. Этот господин знал и о великих событиях в Небесных обителях, и о делах мира смертных. Рассказывал он живо и увлекательно, с изрядной долей вымысла.
Янь Чаошэн пока не собирался искать Лю Шуан. Их разлука длилась слишком долго, и, попав в этот мир внезапно, он не хотел, чтобы она его узнала. Для неё он — безжалостный, бесчестный владыка демонов, ничем не заслуживший доброй памяти. Пусть в её воспоминаниях останется тот чистый и незапятнанный юноша, что отдал за неё всё.
— Говори, — велел он сказителю. — Всё, что знаешь, правду и выдумку, всё без утайки.
У него была память о собственном прошлом. С той самой минуты пробуждения он понял, что Лю Шуан в этом мире — та самая маленькая бессмертная травинка, которая когда-то встретила его. Она сохранила воспоминания вместе с ненавистью… и утратой любви.
В тот день, когда он пришёл в себя, его душа ощутила едва уловимый зов, силу сердца Хуэйлин, сокрытого в лампе успокоения душ. Это было почти невероятно, но и странно. Маленькая бессмертная, пережившая боль и предательство, уже не любила его, но могла растрогаться из-за глупца, готового на жертвы. Он больше не был тем наивным мальчишкой, а превратился в беспощадного, вредящего и себе, и другим мерзавца.
Три года его не было в живых, и теперь, воспользовавшись устами сказителя, он хотел понять, что же переменилось в мире из-за Лю Шуан.
Сказитель краем глаза глядел на сидящую на троне тень, окутанную чёрным туманом, и холодный пот стекал по его лицу.
Это же сам владыка духов! При жизни он вроде был каким-то змеем-демоном… Да что там и демон, и мертвец, и каждое из этих слов звучало для рассказчика как приговор. Сидеть вот так напротив Янь Чаошэна и читать ему сказания — значит, держать голову на плахе. Нужно опасаться, как бы случайная оговорка не отправила её на пол.
На губах Янь Чаошэна скользнула едва заметная улыбка. Что ж, второй раз прожив эту жизнь, она явно стала куда умнее, сумела выжить и устроиться, и теперь этот мир уже почти не походил на тот, что хранился в его памяти.
Сказитель начал повествование с событий трёхлетней давности, как раз с той сцены, когда Повелитель гор Янь Чаошэн, обливаясь кровью, пал в зале Куньлуня. Поглаживая бороду, он с притворным сожалением произнёс:
— Глава горы, переполненный любовью, в итоге обратился в прах, завершив путь в жалкой и трагической развязке…
