Он и не догадывался, что сидящий перед ним властитель духов — и есть тот самый павший владыка. Слова, однако, разбудили в Янь Чаошэне воспоминания того юноши, каким он был тогда.
Перед мысленным взором встал мальчишка, у которого по щекам текли кровавые слёзы, а в груди он прижимал к себе свадебное платье. Он ненавидел Лю Шуан, но был одержим лишь одним — узнать, любила ли она его хоть когда-то.
Янь Чаошэн коснулся груди рукой, и боль вместе с ненавистью того юного сердца вновь обожгли его, будто всё случилось вчера. Он ясно понимал: лиши его нынешних воспоминаний, он непременно бросился бы мстить, рвал бы её на куски, не позволяя Лю Шуан ни капли счастья до конца её дней.
Однако нынешний Янь Чаошэн — это и тот, кто уже некогда уничтожил весь её род. Он лучше всех знал глубину её ненависти.
Ему оставалось лишь молчать и тихо радоваться её переменам. Та самая робкая «маленькая травинка», что когда-то дрожала у него за спиной, спасаясь от небесных молний, теперь научилась убивать. Это куда лучше, чем стоять в оцепенении, позволяя ему обманывать себя и вырезать сердце.
Он сильно отличался от того наивного юноши. Тогдашний, не встретивший Лю Шуан, жил в такой тьме, что даже на ненависть у людей не оставалось сил.
«Так даже лучше, — подумал Янь Чаошэн. — Её любовь досталась только мне… и ненависть тоже. И то, и другое — моё, ни с кем делиться не надо».
Вспоминая её взгляд, полный ненависти, он вдруг ощутил странное, почти сладкое волнение.
Он тяжело вздохнул и, усмехнувшись, опёрся лбом на ладонь. Как же всё это… запутанно. Если встретиться с ней сейчас, она, без сомнений, возненавидит его ещё сильнее и, возможно, сразу почувствует, что он изменился.
Нет, нельзя было портить хорошо выстроенную партию неосторожным шагом.
Сказитель менял темы и вскоре коснулся подвигов Фэн Фумина.
— Хм, — заметил Янь Чаошэн. — В моих воспоминаниях это было иначе.
Тут рассказчик вспомнил, как перед встречей он получил от бабочки Цунся «подарок» с единственной просьбой опорочить Чишуй Лю Шуан.
Он поспешил добавить:
— Младшая госпожа рода Чишуй — личность весьма ветреная. Три года назад, в зале Куньлуня, она хитростью погубила Повелителя гор, а затем сблизилась с наследником Куньлуня. После разрыва с отцом она жила там долго, а тот окружал её заботой. Да и раньше, говорят, была у неё история с самим Небесным владыкой. Тот, мол, с первого взгляда пленился её красотой. Если сложить все эти связи… числа им, пожалуй, не найти…
С каждым словом он всё отчётливее чувствовал, что говорит что-то не то. Мужчина поднял взгляд… и встретился с полуулыбкой Янь Чаошэна.
— Всё остальное, что вы сказали, — не знаю, правда или нет, — произнёс тот, — но эту часть, пожалуй, я бы поправил.
— Ч-что?
— С начала и до конца у неё был лишь один мужчина.
— И кто же это?.. — выдавил рассказчик.
Из-за пелены чёрного тумана послышался тихий смешок, но ответа не последовало.
В тот день сказителя вынесли из дворца с разбитым задом, и все решили, что он просто умудрился рассердить Повелителя духов неудачным рассказом.
Это происшествие осталось незамеченным, ведь за стенами бушевала война. Бессмертные сходились на полях брани, смертные страдали вместе с ними, и в пределах сотни ли вокруг сражений Куньлуня и Небесного войска земля была выжжена дотла, а воздух густ от дыма.
Лишь Повелитель духов всё это время наблюдал со стороны и не вмешивался.
На одном из совещаний, что проводились раз в три дня, один из генералов не выдержал:
— Обе стороны несут потери. Почему бы нам не воспользоваться моментом и не добить их?
Многие считали, что силой Янь Чаошэн не уступал Фэн Фумину, а значит, не имел причин его бояться. Сейчас, когда в бой втянуты даже воины из Куньлуня, самое время было их уничтожить.
— Не спешите, — ответил он. — Раз сражение тянется так долго, значит, что-то тут нечисто. Фэн Фумин ждёт, решусь ли я вмешаться. Подождём. Когда Куньлунь начнёт падать, я приму решение.
С этим согласились все.
Однако прежде чем он успел исполнить свой замысел, той ночью Янь Чаошэн увидел во сне резню клана Сян Лю: реки крови, стоны, детей, рубленных как скот, и души, запертые в духовных жилах, без надежды на возрождение.
Проснувшись, он молча, с холодным взглядом, направился в Зал Безжалостности, не дожидаясь рассвета.
Зал почти не изменился с тех времён, что он помнил.
Подойдя к Холодному Озеру, Янь Чаошэн произнёс:
— Выходи, Мэн Цзи.
Одним взмахом руки он поднял из глубины женский дух, всё ещё красивый, но облечённый в тяжёлую злобу и ненависть.
— Так с момента разрушения Башни Подавления демонов ты пряталась здесь?
Мэн Цзи, сумевшая внедрить в его сон видение, пробуждающее ненависть, только улыбнулась:
— Ваше Высочество… вы пробудили силу крови. Прекрасно! Мы ждали этого десятки тысяч лет. Осталось лишь завладеть Сердцем Хуэйлин, и клан Сян Лю возродит былое величие!
