Янь Чаошэн чуть встряхнул «врага», и, услышав слабый стон, который будто бы снова делал её зависимой от него, невольно улыбнулся.
Подчинённые замерли, наблюдая за этой странной сценой. Пленница едва жива, а он уже начал её мучить? Именно это убедило их, что впереди Чишуй Лю Шуан испытает все мыслимые и немыслимые страдания.
— Возвращаемся, — спокойно произнёс он.
— Если Цзимо Шао Ю погибнет от руки Фэн Фумина, — заметил кто-то, — в восьми мирах всё переменится.
— Фумин не убьёт Шао Ю, — холодно отозвался Янь Чаошэн, неся её на руках. — Ему нужна духовная жила рода Цзимо, а живой Шао Ю как пленник куда полезнее мёртвого.
По возвращению он бросил Лю Шуан на постель в своей обители в мире духов. Живые цепи, будто обладая собственной волей, сами обвили её руки и ноги, приковав к кровати.
В глубине его сознания шумели воспоминания о юности, но нынешняя выдержка не позволяла им вырваться наружу. Он был тем самым юношей, и в то же время другим, лишённым наивности и привыкшим к расчётам.
Он всегда был подлым и жёстким, чуждым нежности, а то крошечное её проявление, которую мог себе позволить, он всегда дарил только Лю Шуан. Даже сейчас он вышел, чтобы лично отблагодарить Чи Юань, отдав ему частицу своей духовной сути, и лишь после этого вернулся.
Ран её он не лечил.
Янь Чаошэн просто сел рядом с книгой в руках и начал неспешно читать.
В мире духов тьма опускается быстро. Если бы не острый запах крови, в комнате царила бы почти мирная, тихая обстановка.
Янь Чаошэн был доволен. «Юноша, возрождённый с ненавистью в сердце» — эта роль у него выходила убедительно.
Лю Шуан очнулась глубокой ночью. Всё тело болело, запах застарелой крови давил на дыхание.
Она сжала губы, пытаясь понять, где находится, но вокруг была полная тьма, и даже подняв руку, она не увидела своих пальцев.
Что происходит? Попробовав пошевелиться, Лю Шуан поняла, что связана, а вся духовная сила куда-то исчезла.
На миг её охватило замешательство, и она забилась, пытаясь вырваться.
— Не дёргайся. Это печать связывания духа, тебе её не снять, — раздался мрачный, полный ненависти голос.
В тот же миг вместе с его холодными словами вспыхнул свет лампы.
Лю Шуан обернулась и увидела в тёплом, но резком свете лунного камня лицо мужчины. В его глазах стояли ледяная злоба и презрение, а пальцы, сжимавшие книгу, побелели от напряжения.
Она на миг решила, что всё это сон, и тихо прошептала:
— Янь Чаошэн…
Он действительно был жив?
— Что, я не умер, и тебе от этого не по себе? — поднялся он, каждое слово — как укол.
Её сердце болезненно сжалось. Она вспомнила момент его гибели и не смогла ответить.
Он наклонился и стиснул её подбородок:
— Говори.
Лю Шуан встретила его искажённый гневом взгляд, сжала зубы и промолчала. Любой ответ оказался бы ложью.
Его едва не прорвало на смех. Вот так это выглядело со стороны?
Да, она, похоже, действительно питала чувства к тому наивному юноше. Даже теперь, глядя на него, Лю Шуан не сердилась, а в её взгляде сквозило лёгкое чувство вины.
Он понимал, что ей был мил тот честный и прямой юноша, а не он, тёмный, просчитывающий каждый шаг. Ей было бы легче выдержать ненависть юного Янь Чаошэна, чем терпеть нынешнего — того, кто, нарушив небесный закон, явился к ней, словно призрак, и, кающийся, требовал прощения.
Он и не собирался каяться. Пусть он будет для неё тем самым юным владыкой демонов, которого она могла ещё немного любить.
Вернуться в прошлое он не мог, а ту крошку тепла, что ждал от неё веками, мог вырвать только так, нечестно и подло. Он не умел, как юноша, отдавать сердце и душу; он умел лишь холодно добиваться, захватывать и обманывать.
Однако его холодные пальцы всё же коснулись её перепачканного лица, грубо стирая грязь.
Она, возможно, никогда не поверит. И всё же этот человек, чудовище, любил её сильнее, чем себя в те далёкие юные годы.
