Каждый наследник древних кровей имел собственный дар. У Цзи Сяньхань это была способность насильно открывать врата перерождения. Она истратила её на Янь Чаошэна, когда его духовная сила угасала. Однако душа его ещё не устоялась, и требовалось время.
— А сейчас? Нет ли какого способа?
— Нет, — ответила Фэн Цайи. — Нужно лишь ждать. Если бы решение существовало, его давно бы нашли Шао Ю или сами супруги Цзи.
С тех пор Лю Шуан часто думала об этом. Ей хотелось увидеть его улыбку.
Ученики их поколения жили рядом, и с возрастом в их сердцах пробуждались первые чувства. Шао Ю не ограничивал естественных порывов, если они не заходили слишком далеко.
Второй принц не был исключением. В последнее время он был словно одержим. По ночам он сочинял сладостные стихи, превращал их в светящихся бабочек и отправлял в комнату Лю Шуан.
Его увлечение ею давно не было тайной, и Янь Чаошэн тоже знал об этом. Ночью он распахивал дверь, видел рой бабочек, летящих к её окну, и перехватывал их. В его ладонях стихи обретали зримую форму, но он безжалостно сжигал их холодным пламенем.
Так повторялось не раз. Наконец второй принц догадался о подвохе, проследил за бабочками и увидел, кто мешает его ухаживаниям.
Ссора вспыхнула мгновенно. Янь Чаошэн обрушил удары прямо в лицо соперника с ледяным взглядом.
За драки учеников строго наказывали. Вид изувеченного принца с распухшим лицом, словно свиная голова, лишил всех слов. Наказание пало только на Янь Чаошэна.
— Скажи причину, и я попробую замолвить за тебя слово, — сказал его наставник.
Юноша лишь покачал головой.
— Не хочешь? — наставник тяжело вздохнул. — Что ж, ступай к мечу.
Испытание было сурово: мечи источали силу, разрывающую тело. Янь Чаошэн безропотно отправился исполнять наказание.
Узнав об этом, Лю Шуан встревожилась и пришла к озеру, где ученики очищали мечи.
— Зачем ты ударил его? — спросила она.
По её разумению, он не был столь глупым, чтобы устраивать распри внутри секты. Для этого всегда находились миссии за пределами.
Янь Чаошэн поднял взгляд и пальцем, смоченным в воде, вывел на камне:
«Это не твоё дело. Уходи».
— Упрямец, — пробормотала она, — характер у тебя скверный.
Как она ни смотрела на него, злости в своём сердце не находила.
Он сжал губы и снова погрузился в молчание, продолжая очищать клинки, будто бы не замечая боли.
Лю Шуан вздохнула и присела рядом, чтобы помочь ему.
Он нахмурился, перехватил её запястье и написал на камне:
«Уходи».
— Не уйду. Ты ведь мой младший брат по секте. Когда я была ребёнком, старшие тоже принимали наказания за меня, — возразила она.
По сути, она была права. Наставник Янь Чаошэна принадлежал к одному учительскому роду с Шао Ю, и потому они считались братом и сестрой по школе.
Янь Чаошэн начал выводить слова: «Я уже не маленький. Мне не нужно…». Тут он остановился, уставился на написанное «не маленький», яростно стёр это, и уши его налились краской. Он поднял глаза. К счастью, она ничего не заметила и по-прежнему была искренне чиста.
Затем он дописал:
«Я выдержу мечи. Мне не нужна твоя помощь».
Лю Шуан ощутила странную обиду, замкнулась и умолкла.
А у него внутри всё сжалось. Он упрямо продолжал очищать мечи, думая лишь о том, что рядом с Сяо Ланем он выглядит ещё более ничтожным.
Он был рождён в простой семье. Из-за нестабильной души не плакал при рождении, и родители бросили его в горах, где он едва не стал добычей волков. Его спасли супруги Цзи, дали вырасти в сосуде для сбора душ, а позже он играл только с мелкими духами и зверьками. Он не слышал, не говорил, и никто не нуждался в нём, потому и не надеялся, что Лю Шуан выберет его. Однако Сяо Лань, по его мнению, был вовсе недостоин её.
Если однажды на её пути появится достойный мужчина, он не станет мешать её счастью, но мысль об этом разрывала грудь.
Лю Шуан, обиженная его резкостью, ушла.
Янь Чаошэн склонился над водой. Лезвия мечей ранили его руки, но он не замечал боли, механически продолжая очищать их. Он прогнал её, и она не вернётся.
Вдруг за его спиной вновь раздался знакомый радостный и звонкий голос:
— Раз ты не хочешь моей помощи, тогда хотя бы надень это. Эта небесная одежда защитит от силы мечей!
Оказалось, что она ушла не потому, что возненавидела его, а чтобы принести защитный наряд. Янь Чаошэн так сильно сжал губы, что они побелели, лишь бы скрыть нахлынувшую в сердце радость.
Лю Шуан сидела рядом с Янь Чаошэном и помогала ему мыть мечи. Монотонные, строгие движения он выполнял с такой сосредоточенностью, что казался старшим мастером, а не юным учеником.
Смотря на него, она незаметно задремала.
Янь Чаошэн вытер руки, долго и пристально наблюдал за её лицом, затем осторожно наклонился и поднял её на руки. Девичье тело было тёплым и мягким. Едва она коснулась его груди, как жар обжёг его так сильно, что он едва не выпустил её. Он с трудом сдержал дрожь и, прижав её к себе, направился к выходу.
Она чуть шевельнулась, её веки задрожали, и в его голове прозвенело, как удар колокола. Он испугался, что она проснётся, и в растерянности вложил в неё поток духовной силы. Девушка сразу провалилась в глубокий сон. Теперь она уже не проснётся.
Он с облегчением выдохнул, прижал её крепче и решил, что пока ночь тихая и луна яркая, он успеет отнести её в покои так, чтобы никто не заметил.
Не успел он подумать это, как прямо на пути оказался его наставник, поражённо уставившийся на него.
Янь Чаошэн замер. Растерянность мелькнула на его лице, но он не поставил Лю Шуан на землю. Лишь спустя время он выровнял дыхание и взглянул на учителя спокойно.
— Всё ясно, — хмыкнул тот. — Ты с самого начала относился к ней иначе. Ещё на испытании я видел, как она протянула тебе руку, и с тех пор ты стал таким.
Наставник давно заметил, что все заработанные на заданиях духовные камни его ученик тратил только на вещи для Лю Шуан. Наряды, которые так любили молодые девочки из столицы, он покупал для неё, иногда отдавая их через старших, иногда просил принести самому учителю. «Точно одержимый», — ворчал наставник про себя.
Янь Чаошэн ничего не ответил. В его сердце благодарность мало значила. Даже Цзи Сяньхань с мужем, которые когда-то спасли и вырастили его, не удостоились от него ни одного дара. Напротив, когда они обманывали его, он в ярости гнался за ними и пытался побить, пусть чаще безуспешно.
Однако стоило ему однажды увидеть в листве лицо девочки, которая робко выглянула к нему, и он больше не мог отвести глаз. Если бы тогда она не протянула руку, он непременно сорвался бы вниз.
Раз уж наставник не препятствовал, Янь Чаошэн не стал отрицать очевидное. Обогнув его, он унёс Лю Шуан в её комнату.
Это был его первый визит в девичьи покои.
Он и прежде не отличался строгим следованием правилам, просто рядом с ней ощущал себя слишком ничтожным, потому и казался молчаливым и сдержанным. На состязаниях же он бился так яростно, что старшие братья побаивались его.
Теперь, когда она спала у него на руках, он бегло оглядел её комнату. Сердце его невольно наполнилось радостью. Повсюду лежали вещи, которые он тайком приносил ей с заданий. Он всегда трудился усерднее прочих, собирал камни и тратил их только на неё. Он не знал, нравится ли ей всё это, и только теперь увидел, что почти всё оказалось ей по душе.
Этой ночью юноша был счастлив, но счастье принесло с собой и греховный сон: впервые он увидел её в мечте совсем иначе, чем дозволено.
Проснувшись, он вздрогнул. Взгляд его стал рассеянным, губы дрожали. Он пытался подавить память о том сне, но не мог не думать. А если бы это оказалось правдой?..
Он ещё долго лежал. Тело его охватил неуклюжий подростковый пыл. Такие сны пробуждали в нём жажду, горько смешанную с дерзкой мечтой.
Наставник не раз говорил, когда его душа окрепнет, он станет как все. А его редкий талант и так превосходит многих сверстников.
Мысли его потемнели, но вместе с тем внутри зажглось желание.
Он решил попробовать. Совсем чуть-чуть, украдкой. И если она хоть мигом даст понять, что ей неприятно, он сразу отступит и вернётся к роли обычного ученика Цанъюй-цзуна.
