Иногда он поднимал глаза ввысь, к небесам, где жили бессмертные, где можно было жить вечно и высоко. А внизу — бездна, кости тех, кто погиб рядом с ним, чьи ядра были вырваны и обращены в прах.
Он не хотел закончить, как волчонок.
Он мечтал победить на состязании. Хоть бы один бессмертный, пусть даже самый слабый, взял бы его в ученики. Он бы служил ему с преданностью, с благодарностью, всю оставшуюся жизнь.
Время шло, надежда росла. До состязания оставалось всё меньше. И вдруг всё рухнуло.
Лишь потому, что он посмел остановить незнакомку без пропуска, его лишили культивации, разорвали энергетические каналы. Всё, чего он добивался, было уничтожено.
Как это унизительно. Лишь потому, что она — наследница. Она — облако в небесах. А он — грязь под ногами, которую можно топтать.
Когда его сбросили вниз, он, лёжа на лотосовом пьедестале, чувствовал на себе её взгляд и с трудом сдерживал ярость, скопившуюся в глазах.
Столько всего он пережил. Столько боли, столько потерь. Не успел Янь Чаошэн даже переступить порог бессмертия, как всё закончилось?
Что сделает с ним Чишуй Лю Шуан? Сожжёт душу, как это делают безжалостные культиваторы, или будет медленно и мучительно пытать, как Бай Юйсяо?
Вскоре он почувствовал лёгкое нажатие. Изящная туфелька, расшитая цветущими гортензиями, опустилась ему на плечо. Когда она готовилась пнуть его в пруд, он распахнул глаза.
Он не хотел показывать своё изуродованное тело никому. Ни одному живому существу. Он знал, как на него смотрят с отвращением и с презрением.
Он вспомнил, как даосы глядели на его чёрные змеиные чешуи. Он всё равно умрёт, никто не станет хоронить его, но хотя бы уйти нужно достойно. Сжав зубы, он собрал последние силы и поправил одежду, чтобы прикрыть своё тело.
И только потом он поднял взгляд.
Перед ним — лицо, от которого подташнивало.
В легендах говорилось: в мире бессмертных все женщины, как с картины. Он и правда видел много прекрасных женщин, когда охранял врата Кунсана.
Но эта… Потомок древнего рода Чишуй… Она была безобразна до невозможности.
Неудивительно, что он не поверил в её происхождение. Любой, у кого есть глаза, подумал бы то же самое.
По слухам, наследница Кунсана была удивительной красавицей, несравненной. Эта же… не подходила под описание ни с какой стороны.
Он готовился умереть вместе с ней, проклиная свою беспомощность, когда вдруг услышал:
— Я применю к тебе очищающее заклинание. Ты весь испачкался.
Голос — чистый и звенящий, будто капли дождя по изумруду. Нежный, приятный и совсем не соответствовал её лицу.
Янь Чаошэн не понимал, что она замышляет. Он знал одно: и Чишуй Лю Шуан, и Бай Юйсяо опасны. Они ядовиты и злобны. По этой причине Янь Чаошэн сразу отказался.
— Не стоит, — сказал он холодно.
Он ожидал, что она закричит или разозлится. Вместо этого она просто моргнула. И всё.
Спустя какое-то время девушка вдруг снова потянула его к себе.
Янь Чаошэн напрягся. Значит, всё-таки решила поиграть в пытку? Сердце ныло от ярости и от собственной беспомощности.
«Если бы я был сильнее… более жестоким… тогда бы сегодня не лежал тут, позволяя кому-то возиться с собой, как с тряпичной куклой».
Однако заклинание, которое она наложила, оказалось не мукой, а очищением. Вспышка света — и его одежда вновь стала чистой, а кровь исчезла.
Янь Чаошэн судорожно втянул воздух.
Он медленно поднял глаза.
Для него не было разницы между светом и тьмой. Даже в глубинах Пруда Девяти Мыслей он видел всё. Его зрачки блестели ледяным серебром. Мрак — вот где он чувствовал себя дома.
Она не тронула его, а просто оставила немного пространства на пьедестале и села в стороне, занявшись культивацией.
Он некоторое время не мог понять, что происходит. Просто… так?
Он лежал и ждал, но она ничего не делала. А когда боль и усталость накрыли с новой силой, он закрыл глаза и позволил себе выдохнуть.
По сравнению с тем моментом, когда его швырнули сюда, сейчас тело чувствовало себя куда легче. Чистое, опрятное, не столь измотанное.
Янь Чаошэн не произносил ни слова. Пока Чишуй Лю Шуан не вспомнит о его существовании, возможно, у него ещё есть шанс выжить.
Однако, к его несчастью, спустя некоторое время она вновь подошла.
Он сжал кулаки. Больше всего он ненавидел это чувство: жить, затаив дыхание, с ощущением, что его судьба зависит от чьего-то каприза. Это напоминало ему о том дне, когда умирали его друзья: волчонок и другие демоны. Тогда он тоже ничего не мог сделать.
Отчаяние и злоба вскипели внутри, и он невольно подумал: «Если взорвать ядро, лишённое силы, нанесёт ли это ей вред? Погибну, так хоть кусок её утащу с собой».
Прежде чем он успел применить смертельное заклятие, девушка приблизилась и положила ладонь над его телом. Изнутри её ладони заструился мягкий свет, лёгкий, как туман. Зелёное сияние прокатывалось по его телу, унимая боль.
