Ему было трудно разобраться в собственных чувствах. Ещё минуту назад он думал, что если выживет, то Бай Юйсяо, Бай Чжуйсюй и Чишуй Лю Шуан не должны остаться в живых.
Однако в тот самый миг, когда ему было хуже всего, пришла именно она.
И тут чья-то маленькая ладонь коснулась его груди.
Янь Чаошэн замер. На миг боль, вызванная энергией инь, отступила, оставив место только смущению и возмущению. Он ясно ощущал, как эта рука скользит по его телу… от груди к лицу, затем к животу, потом к пояснице.
К счастью, его тело уже окаменело, иначе… он не ручался бы, что не придушил бы её на месте.
«Что она, чёрт побери, делает?»
Он чувствовал каждое её движение, но видеть не мог. К счастью, она вскоре остановилась. Щелчок пальцами — и тут же вспыхнуло холодное голубое пламя.
Тело, до этого ледяное, сковываемое инь, словно начало оттаивать. Огонь касался его кожи и боль, подобная иглам под кожей, наконец отступала.
Он вспомнил, как впервые увидел это пламя. Тогда, на платформе в виде лотоса, её синее пламя отражалось в Пруду Девяти Мыслей, напоминая павлиний хвост.
Если пламя погаснет, то он снова утонет в ледяной муке. Но оно не исчезало. Прошло время, вышло солнце… А она всё так же, не щадя сил, согревала его.
Когда первый солнечный луч коснулся их, ресницы юноши дрогнули. Он открыл глаза.
Много лет спустя он всё ещё вспоминал этот миг: как под защитой зонта первый луч золотого света коснулся их двоих, как тьма рассеялась, и солнце струилось сквозь листву, а мириады духов исчезали.
С первыми отблесками зари на земле стояла девушка с закрытым лицом. Пот лился с её лба, но она до последнего удерживала зонт над ними.
Когда луч солнца скользнул по её волосам, она потеряла последние силы и упала. Прямо ему на руки.
Янь Чаошэн был уверен, что первым делом он оттолкнёт её, но его тело не послушалось. Он подхватил её.
Зонт опустился и стукнулся о землю. Он протянул руку и удержал его.
Янь Чаошэн опустил взгляд на девушку в своих объятиях. Та была без сознания. Измотанная, словно выжата досуха.
Вся ненависть к Кунсану, кипевшая в его сердце ночью, с рассветом стала тягостной. А вдруг… она действительно не была причастна к тому, что устроил Бай Юйсяо? А вдруг это не имеет к ней никакого отношения?
Иначе зачем ей оставаться с ним в таком месте, как Могила Десяти Тысяч Душ? Зачем было согревать его всю ночь?
Может быть, как она и говорила на платформе в виде лотоса, она действительно раскаялась и хотела всё исправить.
Янь Чаошэн, всё ещё с холодным выражением лица, мысленно прокручивал эти мысли, пока взгляд не упал на её руку.
Молодая госпожа Кунсана имела необычайно уродливое лицо, но руки у неё были изящные: белоснежные, тонкие, с лёгким розовым отблеском на кончиках пальцев. Прекрасные, до невыносимости.
Он отдёрнул взгляд, словно обжёгся, но тут же с яростью вспомнил, как она вчера нагло трогала его.
Мысль начала оформляться.
Чишуй Лю Шуан лечила его на платформе. В Тайчуане она не побоялась демона и встала перед ним, снимала перед ним одежду, укрыла его зонтом.
А теперь… воспользовалась моментом, когда он впал в медитацию, и трогала его тело, да ещё и всю ночь обогревала его.
Невыносимо! Бесстыдство! Он ведь слышал, что некоторые потомки клана бессмертных отличаются распущенностью…
Неужели… она и правда…
Неужели всё с самого начала было специально? Та сцена у входа в Кунсан… она хотела обратить на себя его внимание? Но переиграла?
Когда эта мысль мелькнула в голове, Янь Чаошэн холодно усмехнулся. Нет, он никогда не станет связываться с этой уродиной. Все её старания тщетны.
Ручка зонта уже нагрелась в его ладони. Взгляд молодого человека упал на запястье. Там поблёскивал тонкий браслет, точь-в-точь такой же, как у девушки, лежавшей у него на руках.
Он сжал губы, лицо оставалось бесстрастным. В следующую секунду он подхватил её на руки.
