Шэн Цинжан кивнул и отодвинул стул для Цзун Ин.
Старшая невестка, вспомнив о домашних, велела служанке:
— Приготовь побольше еды.
Когда та ушла обратно, Шэн Цинжан достал из портфеля папку из жёлтой кожи и протянул её:
— Всё здесь, проверь.
Внутри лежали документы, необходимые для отъезда из Шанхая: пропуска, билеты на поезд и пароход. Он уже позаботился обо всём.
Старшая невестка не нашла слов, кроме благодарности. Семья была ему многим обязана, и вряд ли могла отдать этот долг. В итоге она тихо добавила:
— Спасибо тебе за хлопоты.
Женщина снова глянула к дверям и, словно вздохнув, произнесла:
— А Цинпин всё не возвращается.
Сумерки сгущались. Двери оставались распахнутыми, но силуэта второй сестры всё не было видно.
Наконец её муж не выдержал:
— Наверняка пошла за тортом на Сяфэйлу и там мадам Яо затащила её играть в маджонг! Я сам поеду искать.
Он даже не успел накинуть пальто, вскочил на велосипед и умчался в темноту.
Цинхуэй, сидя на диване, держала книгу, но страницы уже давно перестали существовать для неё.
Старшая невестка повернулась к кормилице:
— А-Хуэй ел потом хоть что-нибудь?
Та с мрачным лицом покачала головой:
— Говорит, нет аппетита, ждёт, пока мама вернётся.
Старший брат, сидевший в инвалидной коляске, нахмурился и сказал:
— Нельзя позволять ребёнку так капризничать. Он что же, решит не есть и умрёт с голоду? Позовите его вниз.
Кормилица замялась, и тогда старшая невестка велела:
— Налей ему супа и отнеси наверх.
Услышав, что А-Хуэй наконец получит еду, остальные дети ощутили голод ещё острее. Хозяйка не приказывала начинать, так что им оставалось лишь смотреть, как в коридоре ветер гонит листья, и слушать, как в саду звенят осенние насекомые.
Когда совсем стемнело, а вторая сестра и её муж не вернулись, в доме стих даже шёпот.
Наконец дети, изнурённые ожиданием, сидели с поникшими лицами. Лишь тогда старшая невестка сказала:
— Пусть дети едят, а мы подождём Цинпин.
Цзун Ин, сидя рядом с Шэн Цинжаном, клонилась в дремоту, но слова старшей невестки заставили её вздрогнуть. Она сунула руку в карман, достала коробочку с лекарством, вытряхнула положенную дозу и уже хотела проглотить, как Шэн Цинжан неожиданно остановил её:
— Подожди, я налью тебе воды.
Он поднялся, направился в сторону кухни, но не успел сделать и нескольких шагов, как по всему дому пронзительно зазвенел телефон.
Служанка бросилась отвечать, выслушала пару фраз и растерянно обернулась к Шэн Цинжану:
— Звонит какой-то иностранец, я не понимаю.
Все переглянулись. Шэн Цинжан тихо сказал:
— Возможно, это полиция в концессии.
Он быстро подошёл, взял трубку из рук прислуги. Услышав его голос, на том конце тяжело вздохнули и с явным сожалением произнесли:
— I’m so sorry.
Будто ушат ледяной воды вылили с головы до ног, холодный озноб пронзил позвоночник.
Медленный голос в трубке рассказывал о том, что произошло, объяснял причины, подводил итог, давал советы, что делать дальше. Шэн Цинжан лишь молча слушал, вставляя редкие короткие слова.
Все в комнате затаили дыхание, ожидая развязки.
Когда раздался щелчок повешенной трубки, он ещё мгновение стоял неподвижно, а потом медленно обернулся.
В доме воцарилась жуткая тишина. Настенные часы в гостиной, будто насмехаясь, отстукивали удары маятника. Размеренно прозвучало восемь глухих звонов:
— Бом… бом… бом… бом… бом… бом… бом… бом…
— Вторая сестра ушла, — произнёс он.
Цинхуэй остолбенела. Старшая невестка раскрыла рот, но слова так и не сложились. Цзун Ин, держа в ладони горсть таблеток, лишь безмолвно смотрела на него.
Шэн Цинжан продолжил:
— Сегодня у моста вспыхнула перестрелка. Вторая сестра оказалась под пулями. Когда её доставили в госпиталь, было уже поздно.
Старший брат с гневом ударил ладонью по подлокотнику коляски:
— Зачем она поехала туда за тортом?! О чём она, в конце концов, думала?!
Его голос сорвался, глаза налились кровью. Дети оцепенели от ужаса. В гостиной воцарилась мёртвая тишина, и даже служанка с подносом ужина не решилась переступить порог.
Цинхуэй судорожно сжала книгу, старшая невестка опустила плечи и тяжело вздохнула. Цзун Ин глядела на тёмный дверной проём.
Туда уже больше не войдёт человек, который громко отчитывал всех с утра до вечера. Та, что ещё утром спорила и резко бросала слова, вышла из дома и словно лодка, выброшенная в бурное море, исчезла без следа. Теперь осталась лишь пустота.
Мгновение — и её больше нет.
Война разрушала жизнь страшно, грубо и беспощадно.
Цинхуэй вдруг разрыдалась, и за ней малыши тоже заголосили во весь голос.
Когда в доме воцарилось смятение, только Шэн Цинжан сумел сохранить спокойствие. Он подошёл к столу, взял кожаный портфель и сказал старшей невестке:
— Я немедленно поеду в полицейский участок.
