В поезде они уложили чемоданы и устроились в тёплом вагоне. Сон, однако, отступал: кружка крепкого кофе лишила покоя. Даже закрыв глаза, Цзун Ин долго не могла уснуть.
Белозелёный VR-экспресс мягко скользил по широкой колее, увозя их вглубь северной ночи.
Шэн Цинжан читал на «Киндле». Цзун Ин сняла маску для сна и сдалась.
— Что с тобой, плохо себя чувствуешь? — спросил он.
— Нет, просто не могу заснуть. Даже не знаю, чем заняться.
— Хочешь, расскажу шутку?
— «Ся-ся»? — отозвалась она и, повернув голову, поймала его взгляд. Оба рассмеялись, вспомнив прошлое.
После её операции, когда она лежала в больнице, а он ещё не оправился от своей травмы, Шэн Цинжан приходил каждый день. Как развеселить её, он не знал. Тогда по совету бабушки Фан он начал искать в интернете шутки.
И первой из них была простая история на шанхайском диалекте:
— Краб встретил креветку и поздоровался: «Се-се!» (蟹蟹, xièxiè — «краб-краб», созвучно «спасибо»). А креветка ему в ответ: «Ся-ся!» (虾虾, xiāxiā — «креветка-креветка», тоже звучит как «спасибо»).
Цзун Ин выслушала его сухое объяснение безо всякой реакции.
— Так вот, этот краб был шанхайским крабом, — с подчеркнутой серьёзностью добавил Шэн Цинжан.
— … — только и смогла ответить она.
Дар рассказчика шуток у него всегда был сомнительным, поэтому, обжёгшись однажды, он больше не решался к этому прибегать. Лишь сегодня он осмелился снова, хотя и на этот раз не избежал лёгкой насмешки.
Без сумасшедших скачков между двумя эпохами, без страха потерять друг друга, теперь, живя рядом день за днём, они открывали в друг друге новые, живые стороны. В тишине вагона их тихий смех прозвучал особенно ясно, словно нарушая ночную неподвижность. Шэн Цинжан мягко привлёк её к себе и подставил плечо:
— Отдохни. Заснёшь — и уже будем на месте.
Этот голос успокаивал. Прижавшись к нему, Цзун Ин уловила в его дыхании тёплый, совсем не парфюмерный запах, а неуловимый и родной.
Ночной поезд мчался сквозь заснеженные пейзажи, похожие на сказку. Почти все в вагоне постепенно погрузились в сон. За окном кружил снег, скрытый в темноте, а внутри оставались только ровное дыхание у плеча и её собственный стук сердца. Шэн Цинжан положил «Киндл» на столик, снял очки, чуть склонился к ней и, прикрыв глаза, вспомнил строки, которые читал незадолго до этого:
«Всё в жизни есть случайное совпадение, а итог всегда похож на неизбежность судьбы».
Весна в Лапландии ещё не пришла, и озеро Инари по-прежнему стояло подо льдом.
Утро встретило их белоснежным Рованиеми, городом в северной Финляндии, почти стертым с лица земли во время Второй мировой, но сохранившим миф о себе как о родине Санта-Клауса.
Мороз крепчал, одежда становилась всё толще, но даже тёплые куртки не спасали от усталости. Заснеженные дороги сопротивлялись колёсам чемоданов, и каждый шаг давался с усилием.
Пересев на автобус, они проехали ещё восемь километров, туда, где начиналась территория Северного полярного круга и находилась деревня Санта-Клауса.
Хотя было далеко не Рождество, везде царила рождественская атмосфера. Здесь можно было переступить воображаемую линию Полярного круга, купить за деньги сертификат «въезда» в Арктику, а ещё отправить открытку из почтового отделения. Она дойдёт до адресата только к самому празднику, когда мир снова будет ждать чуда.
Цзун Ин достала ручку и почти исписала всю открытку. В графе «адресат» она вывела «699-й дом», а в строке «кому» написала: «Цинжан». Последняя фраза была короткой: «С днём рождения».
Более ста лет назад, в госпитале Гуанжэнь на улице Айвэньи в Шанхае, появился на свет Шэн Цинжан. Это было 24 декабря, в канун Рождества. В прошлом году, в суматохе, его праздник прошёл мимо, и теперь Цзун Ин решила, что впредь она никогда больше его не пропустит.
По пути дальше на север она заметила, как он то и дело проверял карту прогнозов полярного сияния.
— Сегодня получится увидеть? — спросила она.
Шэн Цинжан, не отрываясь от экрана, только покачал головой.
Не каждому выпадает счастье застать сияние, но чем ближе они были к полюсу, тем сильнее разгоралась надежда. Однако в тот вечер, несмотря на горячие напитки и терпение у окна, чуда не случилось.
В последнюю ночь за Полярным кругом они остановились в Саариселке, в знаменитых стеклянных иглу. Прибыв в гостиницу, оба едва держались на ногах. Поспешно поужинав и приняв душ, они почти сразу легли.
Комната, составленная из прозрачных панелей, открывала весь небосвод, словно они спали не под крышей, а прямо на снегу. Снаружи царила тишина и мороз, внутри было уютно и тепло. Опустив половину шторки, они, обнявшись, устроились в мягкой постели, и сон быстро смежил им глаза.
Около часа ночи телефон Шэн Цинжана, лежавший у подушки, вибрировал от нового сообщения. Он сонно потянулся, взглянул на экран и внезапно ощутил что-то странное. Вскинув голову, он посмотрел ввысь.
Монотонная тяжесть ночи будто разорвалась. За стеклом загорелись огни, и полярное сияние прорвалось на небо. Зеленые и фиолетовые ленты, словно живые, устремлялись ввысь, а черные силуэты елей преобразились, будто сами стали частью танца света.
Шэн Цинжан мягко коснулся плеча Цзун Ин и разбудил её. Она с трудом разлепила глаза и тут же увидела над собой этот хоровод: меняющиеся с бешеной скоростью светящиеся шелковые полосы, похожие на бал крылатых духов, всё прибывающих и прибывающих на праздник ночного неба.
В какой-то миг казалось, будто они погрузились в бездну океана, а над ними разверзся чарующий и величественный свет, переливающийся и текучий, словно сама бездна переворачивалась, меняя очертания. Небо ещё никогда не являло такой ослепительной изменчивости.
Сколько времени прошло — неведомо. И вдруг оба, словно по негласной договорённости, отвели взгляд от небесного чуда, повернулись друг к другу и, лежа бок о бок, поцеловались.
В ту ночь каждому из них приснился свой сон.
В этих снах долгожданные пейзажи всегда раскрываются вовремя.
И ожидаемый человек непременно приходит.
