Не открывая ворот, он почтительно поклонился и сообщил:
— Старший хозяин велел передать, если господин пришёл говорить о переносе фабрики, то ничего обсуждать не нужно. Пусть господин займётся своими делами и не вмешивается в дела семьи Шэн.
Отказать яснее было невозможно, но Шэн не отступил:
— Передайте вашему хозяину, что я пришёл по другому делу.
Слуга замялся:
— Сегодня ещё и вторая госпожа с семьёй здесь…
Шэн слегка поджал губы, потом ответил:
— Тем лучше. У меня есть разговор и с ней.
Слуга всё ещё колебался. Видно было, что он не хочет впускать Цинжана, опасаясь недовольства в доме. Но выбора у слуги не оставалось:
— Хорошо, я пойду спрошу.
Цзун Ин стояла рядом, наблюдая за этой короткой схваткой. Один держался прямо, из последних сил сохраняя достоинство, другой изворачивался, боясь гнева хозяев. И в этой странной, чуть унизительной стойкости Шэна было что-то знакомое, почти болезненно близкое.
Вдруг за их спинами раздался звонкий голос:
— Третий брат приехал!
Шэн Цинхуэй, его младшая сестра, выпрыгнула из рикши, легко подала кучеру целую монету и бегом устремилась к воротам. Издалека крикнула:
— Дядюшка Яо, почему же вы не открываете дверь моему брату?
Слуга, прозванный Яо-шу, только нахмурился сильнее, но девочка уже торопила его:
— Быстрее, дядюшка Яо! Или вы мне тоже откажете?
Вздохнув, тот сдался и распахнул ворота.
Шэн Цинхуэй тут же схватила брата за руку, стремительно увлекая его внутрь. Лишь тогда она заметила стоявшую рядом Цзун Ин:
— А вы… разве не та самая… — она хотела добавить «случайная знакомая», но махнула рукой: — Ладно, проходите скорее!
Цзун Ин вошла вслед за ними. Шэн Цинхуэй тянула брата вглубь двора, к дому.
В этот миг Шэн обернулся и посмотрел на неё долгим взглядом. Цзун Ин опустила голову и ускорила шаг, поравнявшись с ним. Она молча протянула руку и взяла из его пальцев портфель.
Они ступили в высокий холл. Девочка звонко выкрикнула:
— Старший брат, вторая сестра! Сегодня в школе отменили занятия!
В огромном доме было слишком тихо. Только её голос отдавался эхом.
На втором этаже показалась голова мальчика лет семи-восьми. Опершись о перила, он сказал:
— Тётя, ты вернулась. Папа с мамой и дядюшкой в гостиной наверху разговаривают. — После этого взгляд его скользнул к Шэн Цинжану. Он молчал, пристально глядя, но ни слова не вымолвил.
Реакция ребёнка была самой честной. Он знал Шэн Цинжана, понимал, что тот старший, но не назвал его ни по имени, ни по положению. Слишком уж странно.
Цзун Ин вспомнила ту фотографию в его квартире — снимок, где его лицо было наполовину в тени.
Тем временем Шэн Цинхуэй уже торопливо поднялась по лестнице. За ней — Шэн Цинжан. Цзун Ин, как и прежде, пошла последней.
Ковёр под ногами был таким густым и мягким, что шаги почти не издавали звука, будто весь этот дом превратился в чудовище, пожирающее любые шумы.
Первая к дверям гостиной на втором этаже подбежала Шэн Цинхуэй. Она толкнула створку, и Цзун Ин вместе с Шэн Цинжаном шагнули внутрь. В комнате стоял густой табачный дым. Старший брат и муж второй сестры курили, а вторая сестра сидела в стороне, скрестив руки на груди, в одиночном кресле, с холодным видом.
Когда дверь открылась, все трое подняли глаза.
Сначала они увидели Шэн Цинхуэй, а потом Шэна Цинжана, и лишь после — Цзун Ин.
Старший брат резко нахмурился, с силой погасил сигарету и прямо спросил:
— Зачем ты снова пришёл?
Вторая сестра только отвернулась, а её муж безразлично затянулся.
Шэн Цинхуэй не стала обращать внимания на тяжёлую атмосферу. Она без церемоний плюхнулась на длинный диван и, подняв голову, сказала брату:
— Третий брат, если у тебя есть дело, садись и говори.
Она кивнула Цзун Ин, приглашая её присесть.
Лицо Шэна Цинжана побледнело, голос стал твёрже:
— Дайте мне немного времени. Я скажу — и уйду.
Старший брат откинулся в кресле, нетерпеливо сжал губы, выпустил тяжёлый выдох сквозь нос и сказал:
— Говори.
Шэн Цинжан сел. Цзун Ин протянула ему портфель и сама заняла место рядом.
Табачный дым стоял такой плотной завесой, что Цзун Ин ощутила острое желание закурить, но обстоятельства не позволяли. Она лишь скосила глаза. Шэн Цинжан доставал из портфеля несколько билетов и начал говорить своим привычным ровным тоном:
— Сегодня мэр Юй всё ещё ведёт переговоры в муниципальном совете с Окамото Такамаса, но, поскольку войска обеих сторон уже вошли в Шанхай, эти переговоры — не более чем пустая форма. Война неизбежна. — Он сделал паузу и продолжил: — Шанхаю не избежать огня. Завод семьи Шэн в Яншупу примыкает к штабу японских морских пехотинцев. Когда начнутся бои, он будет обречён. Совет ресурсов настаивает, чтобы я вновь поговорил с тобой, старший брат. Они не хотят, чтобы завод погиб напрасно или, хуже того, достался врагу. Сейчас, если эвакуировать оборудование, предусмотрены дотации на перенос и восстановление.
Старший брат и без того раздражённый сегодняшней остановкой производства, теперь вспыхнул ещё сильнее. Он резко перебил:
— Ну и что, что рядом японцы? Худшее, что случится, — всё сожгут до тла! У семьи Шэн не один завод!
— Хорошо. Но если оставить Яншупу, что насчёт предприятий в концессии?
— Ни национальные войска, ни японцы не рискнут развязать бой прямо в концессии!
— Войска — может быть, а авиация? — спокойно возразил он. — Бомбы не знают границ и не различают территорий.
Старший брат в ярости схватил пепельницу и швырнул её в него. Шэн Цинжан успел отклониться, и тяжёлое стекло ударилось о ковёр, рассыпав облако серого пепла.
Цзун Ин едва заметно нахмурилась. В этот миг Шэн Цинжан наклонился ближе и, почти не шевеля губами, шепнул ей у самого уха:
— Выйдите на время.
Она уловила его взгляд боковым зрением, но он уже снова сидел прямо, будто ничего и не сказал.
В комнате воцарилась тишина почти на минуту. Этого хватило. Цзун Ин поднялась и вышла.
В коридоре всё ещё играл ребёнок. Увидев её, он так же промолчал, не выказав никакого чувства.
Цзун Ин прошла мимо, начала спускаться по лестнице и вдруг заметила на стене огромную семейную фотографию.
На снимке были старший брат, вторая сестра, молодой человек в военной форме и младшая Шэн Цинхуэй.
Одного лишь лица там не было — Шэн Цинжана.
