Это был последний день мира, но звучало это слишком отвлечённо, почти нереально. Те, кому не довелось испытать войну, не могли представить, каким станет Шанхай с рассветом.
Цзун Ин позволила сигарете догореть до конца и погаснуть меж пальцев, потом она внезапно повернулась и коснулась ладонью его лба.
Шэн Цинжан не успел уклониться, да и не стал. Она убрала руку и с твёрдостью произнесла:
— Господин Шэн, у вас всё ещё жар.
— Я знаю, — его голос становился всё тише, словно свеча, догорающая в вязкой ночи, или батарея, что иссякла до последнего процента, и вот-вот погаснет.
Цзун Ин заметила, как его голова чуть качнулась и бессильно опустилась на холодное стекло окна. Спустя двадцать секунд она осторожно придвинулась ближе, подхватила его голову и дала плечо вместо подушки.
Правое плечо ощутимо потяжелело. Сладковатый табачный запах застрял в воздухе. Цзун Ин достала выключенный за весь день телефон, открыла проигрыватель, убавила звук до минимума и включила Looking with Cely. Губная гармошка зазвучала тихо и глухо, и, прикрыв глаза, она поддалась этой хрупкой гармонии.
Машина катилось медленно, слегка подпрыгивая на выбоинах, прокладывая путь по тёмному городу, который ждал приближающейся бури. Казалось, она могла ехать так вечно, не останавливаясь.
Но у любой дороги есть конец. Подъехав к дому № 699, водитель остановил автомобиль, вышел и открыл для неё дверь.
Он хотел что-то сказать, но Цзун Ин приложила палец к губам и, наклонившись чуть ближе, осторожно позвала:
— Господин Шэн?
Ответа не было. Тогда она попросила шофёра помочь и вместе с ним довела Шэна до квартиры, устроив в северной комнате для гостей.
Расплатившись за поездку, Цзун Ин закрыла дверь, разогрела утреннюю кашу, поела, переоделась и поднялась к нему, чтобы дождаться десяти вечера.
Тишина сгущалась. Стрелка секундной стрелки шла ровно и неторопливо. Это ожидание вдруг приобрело странный, почти мистический оттенок. В этой квартире два человека из разных эпох связались чем-то невидимым и уязвимым, и никто не знал, когда нить оборвётся. Но одно Цзун Ин понимала ясно: оставаться совершенно в стороне уже невозможно.
Пока он будет приходить сюда, пока она будет жить здесь, их жизни неизбежно сплетутся.
Когда стрелка приблизилась к десяти, она взяла его за руку. На этот раз его ладонь была не тёплой и сухой, как раньше, а прохладной и влажной. С таким телом встречать войну — верная беда. Эта мысль пронзила её внезапно, и она, обдумав всё с закрытыми глазами, услышала бой часов и вернулась в свой мир.
Щёлкнув выключателем бра, Цзун Ин осмотрелась. С тех пор как Шэн Цинжан однажды запер эту комнату, она больше сюда не заходила. Теперь всё изменилось. Это был не просто гостевой уголок, а обжитая маленькая комната с вещами, одеждой, канцелярией, словно он старался обходиться без её предметов.
Не задерживаясь, она быстро сбегала вниз за лекарством, вернулась, дала ему ещё одну таблетку от жара и снова вышла.
Она отсутствовала долго. Вернувшись за полночь, Цзун Ин ещё долго возилась в гостиной, затем уснула и, проснувшись до шести утра, покинула дом № 699.
Шэн Цинжан проснулся под звон колокола. Голова была тяжёлая и мутная. Подняв глаза к потолку, он понял, что находился в своей комнате, в своём времени.
Он попытался поднять руку и вдруг почувствовал, что пальцы стиснуты вокруг чего-то. Сев, он увидел большой нейлоновый мешок, привязанный к его кисти. Очевидно, работа рук Цзун Ин.
Развязав его, он уловил запах дезинфекции. Раскрыв застёжку, мужчина увидел целый арсенал: лекарства, перевязочные материалы, дезинфицирующие растворы и даже хирургический набор. Всё аккуратно пронумеровано. Сверху лежал конверт.
Он достал пухлую стопку листов, исписанных чётким, строгим почерком. Это были подробные указания, когда и как пользоваться каждым предметом.
Шэн Цинжан ясно представил, как она сидела, сосредоточенно сортируя всё это и записывая инструкции. В её сосредоточенности было что-то суровое, почти холодное, но оттого ещё более надёжное.
В конце инструкции Цзун Ин приписала несколько строк:
Если возникнет срочное дело, свяжитесь со мной.
Она указала сразу три номера: мобильный, домашний и рабочий. Рядом с рабочим телефоном добавила пояснение:
В ближайшее время я, возможно, уйду в отпуск, поэтому старайтесь сюда не звонить, лишь в случае, если остальные номера окажутся недоступны.
Закончила она просто:
Прошу беречь себя. Цзун Ин, 13 августа 2015 года.
Ни одного лишнего слова.
Шэн Цинжан достал из сумки коробку с таблетками от простуды, приподнял одеяло и поднялся. На кухне он хотел наполнить чайник водой, но, сколько ни крутил кран, из трубы доносился только гулкий пустой звук. Так в 1937 году его день начался с отключения воды.
У Цзун Ин этот день начался совсем иначе, с разговора с начальством о её предстоящем больничном.
Она была женщиной скупой на слова, но точной в делах. Обычно молчаливая, она вдруг подала заявление о длительном отпуске по болезни, чем изрядно удивила руководство. В бумаге всё было сказано ясно: ей требуется операция, время на восстановление, возвращение возможно не ранее чем через три месяца.
По стандартам больничного три месяца — срок не короткий и не длинный. Отказать оснований не было. Вопрос решили быстро: документы оформили, пожелали скорейшего выздоровления и спросили, нет ли дополнительных просьб. Она подумала и добавила лишь одно: пока что держать всё в тайне.
Состояние здоровья — дело глубоко личное, незачем делать его предметом всеобщего обсуждения. Цзун Ин не любила быть в центре «внимания», терпеть не могла, когда её «обсуждали», а уж «жалости» и вовсе не желала. У неё был собственный ритм и собственный план.
Сюэ Сюаньцинь по-прежнему ничего не знала. Более того, на вечер у них была намечена встреча за выпивкой, привычный ритуал, когда не было дежурств. Цзун Ин согласилась.
После работы она села в машину Сюэ, к ним присоединился и Сяо Чжэн. Когда машина выехала с парковки, он вдруг сказал:
— Цзун лаоши, слышал, вы уходите в отпуск?
— Отпуск? — Сюэ, проведшая почти весь день на выездах, ничего об этом не знала. Она резко повернула голову и подозрительно посмотрела на Цзун Ин.
Та сидела на переднем сиденье, лицо её не дрогнуло.
