Это объятие оказалось таким внезапным, что спина Шэн Цинжана тут же неестественно напряглась, хотя Цзун Ин едва коснулась его правой рукой. Она не заметила его реакции, коротко сказала утешающее слово, затем отстранилась и вернулась к деловому тону:
— Мне нужно осмотреть больного. Где аптечка?
Шэн Цинжан словно очнулся и ответил привычно ровным голосом:
— Идите за мной.
Внизу в ту же секунду оборвалась мелодия фортепиано. Вторая сестра резко сказала Цинхуэй:
— Нечем тебе заняться? В такое время играть?!
Цинхуэй бросила взгляд на диван, где сидел четвёртый брат:
— Это он попросил меня сыграть, проверить, есть ли успех.
— Он тебе учитель? Сказал играть — и ты сразу играешь? — вспыхнула сестра, но вдруг заметила, как на втором этаже Цзун Ин вместе с Шэном Цинжаном вошла в комнату старшего брата.
Она с шумом кинулась следом.
Когда она распахнула дверь, Цзун Ин как раз осматривала послеоперационную рану. Едва сестра раскрыла рот, Цзун Ин резко обернулась. На лице — маска, на руках — латексные перчатки, поднятые в воздух. Голос её глухо прозвучал из-за ткани:
— Пациенту необходима максимально стерильная обстановка. Прошу немедленно выйти.
Сестра натолкнулась на уверенность и профессиональный нажим, на миг лишилась слов, но, заметив Шэн Цинжана рядом, всё же выдохнула:
— Почему он может оставаться, а я нет? Что вы тут скрываете?
Цзун Ин сначала хотела, чтобы Шэн Цинжан помог ей, но после этих слов передумала. Повернув голову, сказала:
— Господин Шэн, выйдите и вы тоже.
Он встретил её взгляд, сразу понял и молча снял с лица маску, а затем первым покинул комнату. Сестре ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Состояние старшего брата оставалось тяжёлым. Он почти всё время пребывал без сознания, воспаление не поддавалось контролю. Цзун Ин терпеливо закончила перевязку и, сняв перчатки, услышала снизу очередной спор. Она вышла в коридор и, не издавая ни звука, посмотрела вниз.
На диване развалился Шэн Цинхэ:
— Значит, брат попал под бомбёжку, торопясь подписать договор с немцами? — усмехнулся он и скользнул взглядом по Шэн Цинжану. — Вот и доигрались. Жизнь отдать за имущество… стоит ли оно того?
— Ты хоть понимаешь, что говоришь?! — вспыхнула вторая сестра.
— Понимаю, — насмешливо отозвался он, чиркнув спичкой и прикуривая. — Сейчас бомбят в основном район Хункоу, но скоро очередь дойдёт до Яншупу. Заводы семьи Шэн обречены. И кто узнает, чья бомба их разрушила, японская или наша? Даже если японцы, кто потом признается? И требовать у них компенсацию? Глупости.
Он говорил безразлично, будто крушение семейного дела его не касалось.
Вторая сестра побагровела, но он продолжил:
— Да и какая тебе разница? Ты уже вышла замуж, никакого состояния Шэнов всё равно не получишь. Лучше позови своего никчёмного мужа и вместе с детьми бегите в Гонконг. Ваш дом скоро тоже станет прифронтовой зоной, вот тогда хотя бы жизнь спасёте. Согласна?
— Шэн Цинхэ! — сестра вскрикнула так, что едва не подпрыгнула.
В этот момент Цинхуэй вошла в гостиную с большим подносом и попыталась сгладить напряжение:
— Лучше позавтракаем.
Она поставила поднос на столик и, подняв глаза, заметила на лестнице Цзун Ин в маске, из-под которой смотрели лишь глаза.
— Доктор Цзун, спуститесь, выпейте чаю!
Все взгляды невольно поднялись вверх.
Цинхуэй подмигнула; она явно хотела что-то сказать наедине. Четвёртый брат, задрав голову, прищурился и криво усмехнулся. Вторая сестра сдержала злость и спросила:
— Ну что, перевязка закончена? Как он? Температура снизилась?
Шэн Цинжан обернулся к лестнице, его взгляд оставался спокойным и привычно сдержанным.
Цзун Ин спустилась вниз и, не вдаваясь в подробности, коротко описала состояние больного. Лицо второй сестры при этом стало ещё мрачнее.
Цинхуэй поспешила усадить её, Цзун Ин сняла маску и молча осушила чашку чая. Тогда сестра наклонилась к самому уху и шёпотом спросила:
— Молоко ведь можно дать ребёнку, правда?
Свежие сливки не были идеальным вариантом, но в сложившейся ситуации выбора не оставалось. Цзун Ин кивнула. Цинхуэй сразу поднялась и вышла из комнаты.
Четвёртый брат, докурив сигарету, потянулся к тарелке с пирожными и стал жадно засовывать их в рот по одному, пока не очистил блюдо, после чего запил всё чашкой чая. Вдруг он резко поднялся и остановился прямо перед Цзун Ин:
— Когда страна в беде, доктор Цзун, вы разве не думали о том, что вместо того чтобы ухаживать здесь за одним человеком и выслушивать упрёки, лучше бы отправиться в госпиталь в зоне боёв и спасать десятки жизней?
Этот вызов был не случайным. Он знал, что женщина, которая даже в бегстве не забывает помочь слабому, не станет прятаться за удобными оправданиями.
Цзун Ин спокойно держала чашку в руках и подняла на него глаза. Вопрос касался не только её профессии, но и человеческой цены жизни: какой-то выше, какой-то ниже. Даже если забыть о том, что она словно чужая в этом времени, дать быстрый ответ было невозможно.
Тишина стала гнетущей. Тогда Шэн Цинжан сказал вместо неё:
— Доктор Цзун скоро покинет Шанхай.
— Вот как? — отозвался Шэн Цинхэ. — Ну что ж, забота о собственной шкуре — дело правильное.
Он застегнул верхнюю пуговицу кителя, больше не обернулся, и вышел из гостиной. Почти сразу за воротами послышался рёв двигателя. А затем воцарилась тишина, прерываемая лишь настойчивым стрекотом цикад.
Цзун Ин неожиданно повернула голову и посмотрела на висящую позади семейную фотографию. Шэн Цинжан подошёл ближе и тихо наклонился:
— Вы выглядите очень уставшей. Хотите немного отдохнуть?
Она встретила его взгляд и заметила те же следы усталости на его лице.
— Да, — согласилась она.
— Вернёмся в квартиру или останетесь здесь? — терпеливо уточнил он.
Ей не хотелось снова куда-то ехать.
— Здесь.
