Плач младенца в машине постепенно стих, но взгляд Шэн Цинхуэй всё ещё был устремлён в окно.
Тревога и растерянность на её лице сменились беспомощным унынием, черты осунулись, настроение упало.
— Что же я такое наговорила… — прошептала она, словно сама себе. — Школа ведь повезла нас в детский приют ещё несколько месяцев назад, а теперь и её самой больше нет — здание разбомбили. Разве может приют уцелеть в таких условиях?..
Её тихие слова звучали как полное отрицание недавних попыток убедить саму себя.
Дорога, ведущая к приюту, оказалась наглухо перекрыта. Есть ли теперь другой путь?
В тягостное молчание погрузились обе — не только Цинхуэй, но и Цзун Ин. Ведь именно она когда-то привела этих детей в семью Шэн; если бы тогда, в китайском квартале, она не протянула руку помощи, то сейчас младшая сестра не терзалась бы тяжёлым выбором.
Цзун Ин привычно прикусила губу, обдумывая выход.
Увезти малышей в 2015 год она, конечно, не могла, а в охваченном тревогой Шанхае большинство семей мечтали лишь о бегстве. Те, кому уйти не удалось, думали только о том, как экономить последние запасы. В такой момент найти достойных людей, готовых усыновить этих ребят, было почти невозможно.
Почти… но всё же надо попытаться, убеждала себя она.
— Госпожа Шэн… — наконец заговорила Цзун Ин, решив облегчить ношу подруги.
Но договорить не успела. Цинхуэй резко сжала кулак, подняла уголки губ в напряжённой улыбке и с новой решимостью произнесла:
— Даже если вторая сестра будет против — ничего страшного! У меня есть мамина приданая шкатулка, оставленная только мне. А потом я ведь смогу работать, я сумею прокормить ребёнка.
Сказав это, она посмотрела на Цзун Ин, будто ища одобрения:
— Я умею преподавать английский. Может, получится и музыку, фортепиано… Или устроюсь в иностранную компанию. Даже без помощи семьи не умру с голоду. Скажите, госпожа Цзун, разве я не права?
Та обернулась к ней. В её взгляде — блеск и твёрдость юности, которые делали невозможным любое возражение.
Цинхуэй, укрепившись в своём решении, осторожно взяла ребёнка из рук подруги:
— Сегодня ведь девятнадцатое. Пусть тогда его будут звать А-Цзю1, согласна? — с живостью предложила она, будто стараясь стереть недавнее уныние. — А ещё мы не обедали. Давайте лучше перекусим!
Она уверенно назвала водителю адрес, и машина, развернувшись, выехала на Нанкинскую улицу. Минут через десять они остановились у высокого здания.
Цинхуэй вышла с детьми, сделав вид, что пребывает в весёлом настроении:
— Госпожа Цзун, здесь очень вкусные стейки.
Но, едва повернув голову, она застыла: любимый ресторан оказался закрыт, на дверях висела табличка «Временно не работаем».
Всё вокруг кричало о том, что прошлое безвозвратно ушло. Лишь по соседству скромная фотостудия держала дверь приоткрытой и вела обычную жизнь.
Цинхуэй с тоской всмотрелась в ресторан, потом перевела взгляд на вывеску и обратилась к подруге:
— Госпожа Цзун, а не сделать ли нам фотографию?
Цзун Ин не стала возражать, кивнула и последовала за ней.
Как только они вошли, раздался звон колокольчика. Из-за перегородки показался хозяин в безупречном костюме:
— Фотографироваться?
— Да, — Цинхуэй повернулась к мальчику. — А-Лай, иди вперёд. — Затем подняла глаза к хозяину: — Мы хотим сделать общее фото.
Хозяин сразу заметил, что одежда на мальчике слишком проста, и предложил:
— Хотите, он переоденется в другой костюм?
А-Лай неловко переминался с ноги на ногу. Цинхуэй подбодрила его взглядом:
— А-Лай, для детской фотографии наряд всегда делает её ярче и интереснее. Иди-ка, переоденься, хорошо?
Он кивнул и скрылся за занавеской.
Через минуту появился уже совсем другой мальчик — в белоснежной рубашке, с серо-коричневым клетчатым галстуком-бабочкой, опрятный и подтянутый, отчего выглядел особенно живым.
Цинхуэй выглядела вполне довольной. Она прижала к себе А-Цзю, подошла к тяжёлой бархатной занавеси и уселась в круглое кресло. Освободив руку, она поманила А-Лая, и мальчик тут же послушно встал рядом, выпрямив худенькую спину.
Цзун Ин осталась в стороне, молча наблюдая за ними из-за объектива.
Вдруг Цинхуэй позвала:
— Госпожа Цзун, присоединяйтесь к нам!
Цзун Ин очнулась от раздумий, мягко отклонив предложение:
— Я не привыкла фотографироваться. Вы снимайтесь без меня.
В глазах Цинхуэй мелькнула тень сожаления, но вскоре она вновь сосредоточилась на съёмке, сменив позу и выражение лица по указаниям хозяина мастерской.
Внутри царила спокойная тишина, лишь аромат парфюма витал в воздухе, а полоска полуденного солнца, пробившаяся через дверную щель, ложилась на пол. В тот миг, когда затвор щёлкнул, Цзун Ин бесшумно вышла наружу.
Она знала, чужаку не следует оставлять здесь следов. Пора было возвращаться в квартиру.
- А-Цзю (阿九, Ājiǔ) — уменьшительное имя, буквально «девятый», данное в честь даты. ↩︎
