— Я знаю, — отозвался он неторопливо. — Но после операции ей нужен уход. Если делать в Шанхае, ты одна не справишься, у тебя ведь работа. К тому же все её документы и страховка здесь, у нас. Так будет проще. Врачи уже назначили дату в этом месяце.
— В этом?
— Да. Не знаю, сказала ли она тебе, четырнадцатого я прилечу за ней. Билеты давно куплены.
Четырнадцатое сентября. Всего несколько дней.
Цзун Ин бросила косой взгляд на бабушку, и сердце её сжалось. Слишком неожиданно. Она провела рукой по волосам, стараясь переварить услышанное.
— Есть ещё вопросы? — поинтересовался дядя.
— Нет, — коротко ответила она.
— Тогда передай телефон бабушке.
Цзун Ин послушно протянула аппарат. Бабушка ещё немного поговорила с сыном, пока медсестра не принесла лекарства. Лишь тогда повесила трубку.
Цзун Ин стояла в полосах утреннего света, погружённая в свои мысли. Бабушка выпила таблетки и поторопила её:
— Ступай позавтракать. Потом вернись в квартиру и отдохни. Не сиди тут целыми днями.
Но в голове всё звучала недавняя дата. Она тихо ответила:
— Спать не хочу.
— Даже если не ляжешь, всё равно сходи домой, вымойся, переоденься, — сказала бабушка. — Посмотри на себя: неряха неряхой.
И правда, она уже два дня не мылась и не переодевалась. Интересно, не выглядит ли Шэн Цинжан ещё более усталым и неопрятным, чем она сама?
Цзун Ин быстро взяла себя в руки и, исполнив желание бабушки, отправилась из больницы в квартиру № 699.
Дверь распахнулась. В доме было пусто.
В ванной сухо, на полу и в раковине — ни малейшего следа недавнего умывания.
Дверь на балкон оставалась открытой, занавес колыхался от ветра. В углу, у шкафа, где когда-то хранились книги Янь Ман, створка была прикрыта не до конца.
Цзун Ин шагнула туда, чтобы закрыть её, но заметила, что порядок в стопке тетрадей был нарушен.
Такое не мог сделать Шэн Цинжан. Он всегда возвращал вещи точно на место. Значит, оставалась только бабушка.
Она вынула дневник с выбитым годом на обложке, пролистала до последней заполненной страницы, потом перелистнула назад и остановилась на четырнадцатом сентября. Пальцы невольно коснулись строки, где значилось: «День рождения Цзун Ин».
Эта дата приближалась слишком быстро.
Погода в Шанхае стала холоднее, с утра небо затянули тяжёлые облака. В прогнозе обещали ливень.
Цзун Ин оформила бабушке выписку и вернулась с ней в квартиру собирать вещи.
Она предлагала сделать это сама, но бабушка наотрез отказалась:
— Мой багаж должна разбирать только я. Если ты переложишь хоть что-то, я потом потеряю весь порядок.
Поэтому сборы отложили до самого отъезда.
Чемодан с Нанкина так и стоял нераспакованным. Бабушка раскладывала вещи одна за другой, и вдруг из вороха выскользнула свежевыстиранная мужская рубашка.
— Ох, это ведь того молодого человека рубашка, верно? — удивилась она.
Цзун Ин, сидевшая на полу с блокнотом, подняла голову и сразу узнала. Это рубашка, которую Шэн Цинжан оставил на лестнице отеля. Она давно отдала её в стирку и уже почти забыла.
Бабушка протянула находку внучке:
— Только не забудь вернуть ему.
Цзун Ин, глядя вниз, пробормотала:
— Помню.
Ткань была выстирана дочиста, исчез запах прожитых лет, исчезло дыхание тревожного времени, осталась лишь лёгкая свежесть современного порошка.
«Ни следа прошлого», — подумала она.
— А он что-то давно не появляется? — снова спросила бабушка.
— Занят, — коротко ответила Цзун Ин.
— Так всегда отвечают, чтобы отмахнуться от стариков, — усмехнулась бабушка. — Я хоть и в возрасте, но не глупа. Только вмешиваться я не стану: как тебе будет спокойно и радостно, так и живи.
У Цзун Ин внезапно защемило сердце.
И тут раздался звонок.
— Наверное, твой дядя. Он ведь вчера вечером приехал, — сказала бабушка.
Цзун Ин вскочила и открыла дверь. На пороге стоял младший дядя:
— Я слишком рано?
— Нет, как раз вовремя, — отозвалась бабушка. — Мы почти собрали вещи.
Он взглянул на часы:
— Тогда, может, вместе пообедаем?
— Мы по пути уже купили продукты, — улыбнулась бабушка. — Если все возьмёмся, обед быстро будет готов.
— Я уже промыла рис, — добавила Цзун Ин.
Дядя зашёл в дом и закатал рукава:
— Давно не готовил, руки отвыкли. Если выйдет плохо — не сердитесь.
Старинные стрелки напольных часов размеренно двигались. Из кухни тянулся запах масла, в открытое окно врывался влажный прохладный ветер. В квартире звучали голоса, шаги, звяканье посуды.
На одно короткое мгновение Цзун Ин показалось, что она вернулась в то далёкое время, когда дом ещё был полон.
Но вот на столе оказались расставленные миски и палочки, и одна пустая пара в углу безжалостно вернула Цзун Ин в действительность.
Бабушка долго смотрела на неё, не в силах прийти в себя, и лишь спустя время сказала:
— Сегодня день поминовения Сяо Ман. Пообедаем и съездим на кладбище.
Цзун Ин опустила взгляд и тихо ответила:
— Хорошо.
Дорога от квартиры к кладбищу при крематории была ей до боли знакома.
По роду службы ей часто приходилось бывать в крематории, и, выходя после работы, она каждый раз видела зелёный массив кладбищенских деревьев.
Она знала, что Янь Ман покоится там, но в её сознании прах оставался лишь бесчувственным пеплом. Сколько бы ни скорбел живой, того уже не коснётся.
По этой причине она всегда обходила то место стороной, никогда не решаясь приблизиться.
С момента последнего посещения могилы прошло много лет.
Небо было низким и мрачным, гранит потемнел от влаги, лишь на фотографии, врезанной в плиту, Янь Ман оставалась такой же молодой и сияющей.
Бабушка, смахнув с надгробия пыль, нагнулась и поставила перед плитой горшок с цветком, тихо произнесла:
— Как ты там? Я очень по тебе скучаю.
Голос её дрожал от сдержанной скорби. У Цзун Ин защипало глаза, она вскинула голову, чтобы сдержать слёзы.
Вдалеке клубились чёрные тучи, глухо катился гром, и ветер нёс в себе предвестие ливня.
Цзун Ин помогла бабушке выпрямиться и, вспомнив про блокнот из шкафчика Янь Ман, решилась спросить:
— Бабушка, ты читала мамин дневник за последний год?
