Уличный фонарь скупо отбрасывал свет лишь на клочок асфальта, и лицо Шэна Цинжана оставалось наполовину в тени, наполовину в свете.
Пар от лапши неторопливо поднимался вверх, насыщенный пряный аромат наполнял воздух. Фоновая музыка в магазине внезапно сменилась на более оживлённую мелодию. Ночной подработчик разбирал просроченные продукты. Его шаги то смолкали, то вновь звучали. А Цзун Ин сидела у длинного столика, бездумно глядя перед собой.
День четырнадцатого сентября давно перестал быть для неё праздником.
Более десяти лет она не отмечала дня рождения и не слышала в свой адрес слов «с днём рождения».
И теперь, когда через стекло прозвучало это негромкое поздравление, оно стало для неё чем-то странным, словно пришедшим из другой эпохи.
Продавщица, закончив работу, случайно подняла голову и увидела знакомый силуэт. «Он снова здесь? — мелькнуло у неё. — Этот странный мужчина приходит почти каждую ночь после десяти. Одет старомодно, но вовсе не бедно, и каждый раз спрашивает, нет ли просроченной еды. И ничего не покупает».
Она вытянула шею и заметила, что он наклонился и смотрит в сторону столика, где женщина ела лапшу.
«Да он же не позарился на чужую еду?!» — с досадой подумала она.
Девушка поспешно отвернулась, но тут раздался звякающий сигнал колокольчика над дверью. Мужчина зашёл внутрь.
На этот раз он не пошёл к кассе за бесплатным товаром, а подошёл прямо к столику у окна и остановился рядом с женщиной.
Он выглядел смущённым, слегка наклонился и тихо сказал:
— Госпожа Цзун, простите, если я только что был бестактен.
Цзун Ин всё это время оставалась в отрешённости. От слов «с днём рождения» за стеклом, от его исчезновения, от неожиданного появления внутри. Лишь когда он извинился, она накрыла крышкой лапшу, подняла голову и неожиданно произнесла:
— Спасибо.
Убедившись, что её лицо спокойно, Шэн Цинжан облегчённо выдохнул и протянул ей коробочку:
— В эти месяцы вы очень помогли мне. Прошу, примите это.
Цзун Ин задержала взгляд на коробке. Через пару секунд она протянула руку и взяла её.
По логотипу на упаковке сразу можно было догадаться, что внутри. Она открыла и увидела часы из тридцатых годов прошлого века.
В отличие от старинных фамильных вещей, эти выглядели новыми и сверкающими, не тронутыми временем. Проводя пальцами по циферблату, она словно касалась дыхания той далёкой эпохи.
В воздухе чувствовался привкус пороха, запах войны.
От часов, от коробки, от одежды Шэна Цинжана исходила эта едва уловимая, но сильная нота, и она перебивала аромат лапши.
Цзун Ин опустила взгляд на его обувь. На ботинках — не вытертая пыль, подолы брюк в пятнах, только рубашка оставалась тщательно выглаженной. Вид был неухоженный, но не неряшливый. Она подняла глаза и встретила его взгляд. Ей хотелось спросить: «Где ты был все эти дни?» Но вместо этого, сохранив привычную сдержанность, она произнесла:
— Ты ужинал?
— Нет, — честно ответил он.
— Вот и хорошо, — спокойно сказала Цзун Ин.
Она снова сняла крышку с лапши, поднялась и попросила у ошеломлённой продавщицы ещё одну пару палочек. Вернувшись, она поставила миску на стол и добавила:
— Я тоже не ела. Садись.
Она уселась, удерживая крышку в одной руке, а в другой сжимая палочки. Цзун Ин ловко зачерпнула половину лапши и выложила её на крышку.
Движения её были быстрыми и уверенными, без лишней суеты.
Пока Шэн Цинжан стоял в замешательстве, она уже придвинула ему миску с оставшейся лапшой и второй парой палочек:
— Ешь.
На день рождения лапша — привычное блюдо. А вот разделить одну порцию дешёвой лапши вдвоём — такого опыта у Шэна Цинжана ещё никогда не было.
Он уже пережил в её времени множество «первых разов», но этот опыт смутно ощущался иным.
Цзун Ин всегда ела быстро. Шэн Цинжан пытался подстроиться под её ритм, но всё равно отставал, и в итоге…
Когда он доел последнюю порцию лапши, она спокойно напомнила:
— Суп не пей.
Шэн Цинжан опустил миску, а она так же естественно протянула руку, накрыла её крышкой, поднялась и, подойдя к двери, выбросила вместе с палочками и салфеткой в урну.
Засунув руки в карманы брюк, она обернулась и сказала:
— Пошли.
Шэн Цинжан поспешил взять портфель, прихватил коробку с часами со стола и последовал за ней.
Девушка-кассир наблюдала с откровенным недоумением. Происходящее сильно выбивалось из привычного сценария. Она хотела ещё раз глянуть, но те двое уже скрылись за дверью.
Снаружи уныло мигал уличный фонарь, платаны после ливня стояли вялыми силуэтами, их крупные листья ковром устилали мокрый асфальт.
Перед подъездом дома № 699 листвы было не меньше, а земля насквозь пропитана дождём.
Поздней ночью в здании почти не встречалось людей, и коридоры казались особенно пустынными. В лифте Цзун Ин всё время смотрела в телефон, а Шэн Цинжан стоял рядом, чувствуя лёгкую неловкость.
Он долго молчал, а потом всё же спросил:
— Госпожа Фан в квартире?
Двери лифта распахнулись. Цзун Ин убрала телефон и ответила:
— Бабушка сегодня уехала.
Шэн Цинжан заметно выдохнул, словно от облегчения.
Стоило ему открыть дверь квартиры, как навстречу ударил влажный затхлый воздух. Цзун Ин щёлкнула выключателем в прихожей и увидела, что дверь на балкон оставалась открытой. Она прошла прямо туда, чтобы закрыть её. В это время Шэн Цинжан поставил коробку с часами на журнальный столик, и в его жесте чувствовалась аккуратная деловитость.
Так, без спешки и суеты, они редко оказывались вместе в квартире № 699.
Цзун Ин была измучена и без сил опустилась на диван. Телевизор она даже не включила, и в комнате слышался лишь размеренный ход старых часов. Лишь когда Шэн Цинжан пошёл на кухню и поставил воду, дом наполнился шумом закипающего чайника.
Но вдруг у двери прозвенел звонок.
Шэн Цинжан напрягся и даже хотел скрыться, однако Цзун Ин поднялась с дивана и успокоила его:
— Это еда, я заказала доставку.
— Доставку? — он не помнил, чтобы она что-то заказывала. Но, открыв дверь, услышал подтверждение:
— Заказ для госпожи Цзун. Вот счёт.
Шэн Цинжан протянул руку, но Цзун Ин оказалась быстрее. Она взяла квитанцию и открыла шкаф в прихожей за деньгами.
Роясь в ящике, она вдруг заметила на дне несколько тонких конвертов. Рука её на миг застыла, потом, несмотря на настороженный взгляд Шэна Цинжана, она извлекла их все.
Прямо при нём она прочла каждое письмо. В каждом — лишь несколько строк, словно короткие весточки о том, что он жив-здоров. Внизу были дата и подпись.
Подняв глаза от бумаги, она спросила:
— Ты всё это время приходил в квартиру?
Шэн Цинжан опустил голову, вспоминая, и объяснил:
— В тот вечер, когда вернулся из Пудуна, я пытался дозвониться до тебя, но ни на твой номер, ни на домашний не получилось. Потом зашёл сюда, но никого не застал. Я боялся, что бабушка может вернуться в любую минуту, поэтому не стал задерживаться, но не сказать тебе хоть что-то тоже было неправильно, и я оставил письма.
Цзун Ин опустила руки, вспоминая, как на трассе сказала ему: «Если вернёшься, сообщи мне хотя бы словом».
Он действительно так и поступил.
