Я поднялась наверх. Дел не было, спать не хотелось. Села, закурила. Почему я не присоединюсь к тем, кто вечерами смотрит сериалы? Наверное, потому что даже для этого нужно найти человека, с кем совпадут вкусы. А такого нет. Где он, тот, кто мне нужен? Увижу ли я его при жизни?
Я затушила сигарету, включила телевизор — там Рудольф Нуреев танцевал балет с мисс Пигги в «Маппет-шоу». Я смеялась до слёз. Потом легла читать уся, роман о странствующих воинах. Автор упоминал, как Сюй Чу1 из «Троецарствия» вышел на бой с обнажённым торсом и получил две стрелы, а рассказчик добавил: «Кто ж велел тебе раздеваться?». Я снова расхохоталась.
Столько смешного вокруг. Но что, собственно, достойно слёз? Я не влюблена, не безработна, свидание на выходные назначено, волосы не выпадают, морщин нет. С чего бы плакать?
Я уснула. Всю ночь ни снов, ни слов.
А потом приснился кошмар: мать смотрела на меня и говорила: «Посмотри на себя, до сих пор не замужем!» Сон был точь-в-точь как жизнь.
В детстве я видела во сне тигров, что гнались за мной по улицам, или зуб, что выпадал, или падение с обрыва. Просыпалась и облегчённо вздыхала, умывалась и забывала. Теперь же сны тянутся один за другим, всё о том же, без фантазии, без вкуса.
Наутро всё равно нужно было идти на работу.
Девочки на уроке биологии болтали:
— Помнишь, как мы делали опыт с лягушкой? Она умерла, а если тронуть спинной нерв, лапы всё равно двигаются. Есть ведь и такие люди — без головы, а живут, будто нервами движимы.
Я подумала о Чжан Юсэне.
Он — типичный позвоночный: тронь — и пошевелится. Сидит у меня в гостиной, смотрит телевизор до половины девятого, включая даже музыкальные программы.
Мои ученицы умнее меня. Я склонилась над тетрадями. Они любят болтать во время сочинений, и если не слишком громко, то я не мешаю.
— Однажды парень пригласил меня в кино, — сказала одна. — Смотрим, а там про мужскую любовь. Я не выдержала.
— Почему? — спросила другая.
— Противно. Я сказала, что ухожу, велела ему досмотреть, а он и вправду остался. Потом ещё пришёл ко мне домой! Вот дурак! — и все засмеялись.
— Бывает, — сказала другая. — Один не звонил моей сестре год, а потом попросил у неё машину. Она сказала: «А если разобьёшь?» А он: «Твоя же не “Феррари”, какая разница?». И сестра чуть не взорвалась!
Я подняла голову. В классе сразу стихло.
— Сдайте сочинения здесь, дома переписывать не нужно, — сказала я.
Послышалось дружное шуршание ручек. Я вздохнула и подошла к окну. На окнах всё ещё висели бамбуковые жалюзи. Они старомодные, но теперь снова в моде. Солнечные лучи просачивались сквозь тонкие прутья и ложились на лицо. Я прищурилась: зеркало не нужно, чтобы знать, сколько морщин у глаз.
После уроков я зашла к миссис Фросе на чай. Она была моей учительницей английского в средней школе, теперь ей за пятьдесят. Я так и не узнала, откуда она родом: давно считает себя китаянкой, говорит на путунхуа и по‑кантонски, но любит вставлять английские и французские фразы.
Чай она подаёт по‑английски — серебряный сервиз отполирован до блеска. Дом убран безупречно, белые занавеси привезены из Брюсселя. Летним днём у неё тихо, и я часто прихожу под предлогом излить душу.
— Дорогая, ты слишком много думаешь, — сказала она мягко.
— Потому что я не понимаю жизни, — ответила я тихо.
— Жизнь не для того, чтобы понимать, а чтобы жить.
— Но я запуталась, — я сжала её руку и тяжело вздохнула.
— Спишь ты хорошо?
— Плохо. Привыкла к снотворному.
— Но ведь их теперь не достать! — удивилась она. — Правительство запретило.
— Всегда можно найти способ, — я усмехнулась. — Опий сто лет как запрещён, а люди всё ещё курят.
— Это дурной знак, — она похлопала меня по руке.
— Я просыпаюсь по ночам, утром без сил, — сказала я. — Без таблеток не обойтись.
— У тебя много тревог?
— Не совсем тревог, просто слишком много нерешённых дел.
— Но ведь у тебя нет материальных трудностей. Значит, любовь?
— Да. Моя беда в том, что у меня нет любовных бед. Понимаешь?
— Понимаю. Почему не поговоришь с родителями?
— Никогда не говорила. Они никогда не помогали мне ни в чём. Каждую ночь я ссорюсь с матерью во сне. Ты ведь знаешь, я ещё в школе жаловалась тебе на это.
— Но вокруг тебя столько молодых мужчин.
— Мне они не нравятся.
— Ни один?
— Ни один.
— У каждого есть достоинства.
— Их достоинства меня не интересуют.
— Чувство можно воспитать.
— Они не те, с кем хотелось бы растить чувство.
— Ах ты, дитя! — сказала она с улыбкой.
- Сюй Чу (许褚, Xǔchǔ) — знаменитый военачальник периода Троецарствия, один из главных генералов под началом Цао Цао. ↩︎
