Стоило мне рассмеяться, как смех уже нельзя было остановить. Госпожа Бэй застыла на месте, не зная, куда себя деть. Похоже, ей ещё не доводилось встречать женщину, способную позволить себе больше, чем она сама. Чжан Юсэн слегка подтолкнул меня локтем — мол, держи себя в руках. Я метнула на него сердитый взгляд. Если он считает, что я веду себя неподобающе, пусть ищет себе другую — хоть мисс Гонконг, умную и прекрасную, — я-то не обязана смотреть на чужие глаза и нос, да и замуж за мужчину, которому нужно, чтобы жена смотрела на него снизу вверх, я не собираюсь.
Когда я отсмеялась, госпожа Бэй заметно поутихла и, будто через силу, стала проявлять интерес к окружающим.
— Цяо, где вы работаете? — спросила она.
— Преподаю.
— Скучно?
— Ужасно скучно, — ответила я, зная, что именно этого она ждёт, и решила её не разочаровывать. — Лучше всего быть женой архитектора. Я, например, мечтаю выйти замуж за архитектора, особенно за такого, как вы, госпожа Бэй. Моя конечная цель — брать с вас пример.
Даже Чжан Юсэн уловил в моём голосе насмешку и побледнел. Госпожа Бэй, напротив, ничуть не смутилась — ей было всё равно, искренне её хвалят или издеваются, она принимала любую лесть с одинаковым удовольствием.
Она взглянула на Юсэна и засмеялась:
— Сен, тебе стоит немедленно поступать на архитектурный факультет.
Я повернулась к нему:
— В Калифорнийском технологическом институте, кажется, неплохое отделение архитектуры.
Юсэн растерялся, не зная, смеяться ему или сердиться. Я уже торжествовала, но, подняв глаза, встретила взгляд господина Бэя. Он чуть качнул головой, уголки губ дрогнули — укорял меня за язвительность. Щёки мои вспыхнули.
На самом деле я не ненавидела ни госпожу Бэй, ни Юсэна. Я просто завидовала: ей — за удачу, ему — за умение довольствоваться тем, что есть. Ни того, ни другого я не умела, и от досады решила хоть немного испортить им вечер.
Когда пришло время расплачиваться, счёт, конечно, оплатил господин Бэй. Он был старым знакомым хозяина, и мои пятьсот долларов благополучно вернулись ко мне.
Всю дорогу домой Юсэн бормотал у меня над ухом:
— Чжаньцяо, что с тобой? Ведь госпожа Бэй — моя начальница…
— Закрой свой благородный рот, ладно? — резко оборвала я.
Он вспыхнул.
— Чего ты злишься? — спросил ядовито. — Тебе что, мало? Что ты вообще сделал? Чего хочешь добиться? Если тебе со мной не по душе — больше не встречайся!
Он долго молчал, потом тихо сказал:
— Зачем говорить так жестоко?
— А я тебе скажу: не суйся больше в мои дела. Я тебе никто: ни жена, ни подруга. Уважение должно быть взаимным, запомни!
Я припарковала машину, взяла ключи и поднялась наверх. Он остался стоять внизу, один.
Дома я швырнула сумку — она отлетела далеко, но злость не прошла. Я подбежала и пнула её изо всей силы. Вещи рассыпались по полу. Тут же стало жалко: сумка стоила больше восьмисот, а если испорчу — покупать новую придётся за свой счёт. Всё равно ведь сама виновата.
Я собрала вещи по одной. Среди них оказалась визитка: «Бэй Вэньци». Я села, держа её в руках. Почему некоторым женщинам так везёт? С детства удачный брак, обеспеченная жизнь, а потом им ещё мало. Подавай работу для удовольствия, где можно покрикивать на подчинённых. И всё это часть их «самореализации». Каждый находит радость в своём мире, кроме меня.
Я злилась на Юсэна, но ещё больше на себя. Ведь знала, какой он человек, и всё равно продолжала с ним встречаться. Поклялась больше не выходить с ним никуда и не позволять ему превращать мою квартиру в телевизионный зал ожидания. Пусть уж лучше будет одиночество.
На следующий день я обедала с Мэй, по средам у меня не было занятий.
— Эй! — сказала она. — Твой парень — просто медлительный ребёнок. А я вот знаю настоящего идиота! — Голос её был остёр, как у моих учениц, но в язвительности чувствовалась живость.
— Идиота? Какого ещё? — Я сразу оживилась: чужие несчастья всегда немного утешают.
— Один тип, — начала Мэй, — уехал в Канаду и оттуда звонит среди ночи. Утверждает, что в два часа ночи у меня в квартире мужчина взял трубку. Это не идиот? Он ведь даже не заплатил за квартиру, когда уезжал. Я ему не жена, не любовница. Никто никого не любит, я живу как хочу — какое ему дело, кто берёт трубку? А он написал больше десяти писем, всё твердит одно и то же.
— Так у тебя тогда действительно был мужчина? — спросила я, смеясь.
— Чёрта с два. Хоть бы и был! — вздохнула Мэй.
