Послушник Хильдер всё вечернее время просидел в задумчивости, и лишь когда ужин закончился и все разошлись по шатрам, отыскал у себя золотой перстень с крупным лазуритом и шмыгнул к Грэйту, сунув драгоценность тому в ладонь тайком, как воришка.
— Это ещё зачем? — Грэйт уставился на кольцо и, не раздумывая, попытался вернуть: — Перстень, серьёзно? Зачем мне твои украшения?
— Это кольцо «Три струи творения воды», — зашептал Хильдер, будто продавал контрабанду. — Три заряда создания воды в день. Я видел, ты после каждой операции бежишь мыть руки — сплошная морока. А так нажал камень — и чистыми делами занимайся.
— Честное слово, своё! Ни храм, ни семья не в курсе!
Грэйт… молчал. Он понимал логику коллеги, но внутри у него бурлило странное раздражение, смешанное со смехом. Взгляд Хильдера — преданно-собачий, словно тот ожидал поглаживания за удачный подарок.
Юноша ткнул кольцом послушнику в лоб:
— Ты каким глазом видел, что я мою руки в кольцах?! А? Где твоя «строго без микробов»? Где семь пунктов гигиенической обработки, которые я вчера вдолбил?! Сто раз выпишешь — и завтра на лекцию смотри не показывайся, если не закончишь!
Да не нужен мне твой «взнос» — от того, что ты платишь, уроки не станут лучше. Зато если ученик забывает главное — учителю такой ученик не в радость.
Хильдер отскочил, зажав затылок, но, заметив лукавый блеск в глазах Грэйта, сам расхохотался. На следующий вечер всё же подполз:
— Э-э… слушай, у тебя хватает бинтов? А хлопка? А крепкого спирта?
Глаза Грэйта засверкали. С походными запасами и так было худо, а после недели операций половина раздобытого в Ньюарке уже ушла.
— Есть? Прекрасно!
— Хе-хе… «позаимствовал» у деда целую партию. Пошли, погрузим.
Ну да, внук графа Нормана. Богатый пёс. Грэйт с благодарностью принял трофей — всё равно материалы уйдут на лечение союзной армии.
Следующая лекция дошла до сердечно-лёгочной реанимации. Разложив на столе схему приёмов, Грэйт серьёзно предупредил:
— Запомните: практиковаться до автоматизма нужно заранее. Если вы никогда не нажимали грудную клетку, на поле боя собьёте ритм, перебьёте рёбра — и человек умрёт.
— А как тренироваться? — выпалил юный Томас.
Э-э-э… В прежнем мире существовали силиконовые манекены с датчиками, которые за неправильное давление выдавали красный сигнал. Здесь — ни силикона, ни электроники.
Адам поразмыслил:
— Может, на друг друге?
— Ни в коем случае! — Грэйт взвился. — Нельзя давить на грудь живому с собственным сердечным ритмом. Это прямое противопоказание.
Ученики притихли. Хильдер, задрав глаза к небу, произнёс:
— Тогда… на трупах?
Грэйт не ответил сразу. Вообще-то… если тело свежее и грудная клетка цела — для отработки глубины и линии нажатия подойдёт. В идеале он бы создал чучело из лозы и звериной шкуры при помощи «Взращивания растений», но кроме целительных молитв его магический арсенал пуст.
Коль явного запрета нет, ученики переглянулись, шмыгнули за палатку. Адам шепнул:
— Брать наших павших… нехорошо. Людям нужен покой.
— Конечно не наших! Вон врагов навалом, — отворотил Томас.
— Доверься мне! — подмигнул Хильдер.
Грэйт же погрузился в запись заметок и позволил Бернарду уйти «размяться с бойцами». Только занёс перо, как за полотнищем раздалось глухое бум-бум-бум — характерный звук тяжёлого тела, брошенного на землю.
Он выскочил наружу. В сиянии факелов Хильдер улыбался до ушей, сверкая зубами, а у ног трёх солдат ровным рядком лежали… трупы.
— Подходят такие? — любезно спросил внук графа.
На месте врача свалить бы в обморок, но Грэйт, привыкший к ночным реанимациям, лишь мысленно вздохнул: Ещё бы предупредили. Он присел, осмотрел тела: головы и торсы целы, рёбра невредимы — для тренировки годятся.
— Не из наших?
— Разумеется! — Хильдер ударил себя в грудь. — Свежачок.
Свежачок… Это он коварно подобрал или… сам добавил пару? Грэйт косо глянул, однако дело сделано.
— Ладно, пойдёт. Но впредь сначала советуйся! Зовите всех, показываю один раз.
Собрав учеников, Грэйт первым поклонился усопшим, затем опустился на колени у ближайшего тела:
— Сначала проверяем сознание, дыхание, пульс. Очищаем дыхательный путь. Ладонь в центр груди, другую сверху, руки прямые, давим весом корпуса…
Он показал цикл 30 нажатий — 2 вдоха, после чего троица принялась копировать. За каждым Грэйт ходил, поправляя:
— Хильдер, руки выпрями! Адам, отпускай грудную клетку, но ладоней не отрывай!
Томас, глубже! Силы мало? Тогда занимайся вентиляцией, а не компрессиями.
В свете «Освящения» плечи вновь и вновь опускались, и поднимались — пока в раскрытый полог не вбежала послушница:
— Хильдер! Говорят, ты… А-а-а-а-а-а!!! Крик эхом прокатился по лагерю, над повозками встрепенулись вороньи тени, а в шатре продолжался первый в истории объединённого войска курс по сердечно-лёгочной реанимации.
